– Нет. Я просто влез в вагон, забрался на полку и уснул.
– Странно, что кондуктор тебя не разбудил, чтобы взять билет.
– Проводник меня не видел. Он не доложил кондуктору, что кто-то с билетом сел в вагон еще до девяти часов.
– Не вызовет ли это обстоятельство новые подозрения?
– Возможно.
– Ну, ладно, предположим, чертенок, что ты сможешь избежать тюрьмы. Но мы должны продолжать наше дело, должны помочь мистеру Уайтвеллу. Ты думаешь, убийство этого... Бигана... как-то связано с исчезновением Корлы Бурк?
– Пока не знаю. Многие могли прикончить Гарри Бигана – и среди них мой уважаемый друг, лейтенант Уильям Клейншмидт из полиции Лас-Вегаса.
– Не будь простофилей, Дональд, – возразила Берта. – Если бы Клейншмидт убил его, он признал бы этот факт, он выступил бы как герой... «Бесстрашный офицер полиции убивает отчаянного, готового на все преступника, который терроризировал местное население», ну и прочий вздор!
– Я сказал о лейтенанте – возможном убийце как о возможной версии.
– Да нет же, Дональд.
– Горожанам не нравится, когда полицейский чересчур легко и лихо хватается за пистолет. Клейншмидт искал Кулака... ну, Гарри Бигана. Клейншмидт был зол на него, на его кулаки, от которых досталось не только мне.
– Но Клейншмидт мог бы утверждать, что это он сделал в порядке самозащиты.
– Биган был безоружен. И находился дома. Это та деталь, которая произведет впечатление на присяжных. Предполагается, что офицер полиции в состоянии взять безоружного, не пуская в ход ничего покруче, чем дубинка.
– Но Биган ведь хороший боксер.
– Предполагается, повторяю, что офицер полиции в состоянии скрутить безоружного.
– Что заставляет тебя думать, что убийство совершил Клейншмидт?
– Я так не думаю.
– Я решила – ты так думаешь.
– Я сказал, что это
– Ладно, тогда... что заставляет тебя думать, что это возможно?
– Усердие, с которым полиция старается повесить убийство Бигана на другого.
– Например, на тебя?
– Среди прочих.
– Артур Уайтвелл взял с меня слово, что я немедленно дам ему знать, как только ты появишься в городе.
– Он знал, что Клейншмидт отправился за мной?
– Этого я не знаю. Но, в общем, предполагал, что кто-то собирается тебя перехватить в поезде.
– Ладно, позвони ему.
Я протянул Берте трубку. Она дважды откашлялась и сказала:
– Соедините меня, пожалуйста, с номером мистера Артура Уайтвелла... Доброе утро, Артур. Это Берта... О, вы льстец!.. Дональд здесь. Да, это будет прекрасно! – Она повесила трубку и подняла на меня глаза. – Он сейчас придет, – сказала она.
Я уселся, зажег сигарету и спросил:
– И когда это случилось?
– Что именно?
– Что вы называете друг друга по именам?
– О, не знаю... Мы просто начали называть так друг друга. Знаешь, в конце концов, мы вместе пережили все это приключение – ну, убийство и последовавшее расследование.
– А Уайтвелл Ф.?
– Я не видела Филиппа, разве что мельком, когда полиция задавала вопросы.
– Мистер Эндикотт уехал в Лос-Анджелес?
– Нет. Он здесь, но хочет уехать.
– И Уайтвелл А. тоже намерен уехать?
– По крайней мере, не в ближайшие дни... Угости-ка меня сигаретой, дружок!
Вскоре явились Уайтвелл Артур и Эндикотт.
– Какие, однако, случаются неожиданности, – сказал Уайтвелл, пожимая мне руку. – Сознайтесь, что мы с вами такого не предвидели, а, Лэм?
Эндикотт пожал мне руку, но ничего не сказал. Уайтвелл навис над креслом Берты, улыбаясь ей.
– О, никак не могу понять, как вам это удается, Берта.
– Что?!
– Не спать, в сущности, всю ночь, а выглядеть при этом такой свежей, будто вы проспали с десяти вечера до утра. Не перестаю восхищаться вашей жизнерадостностью.
– Ах, если б ваши слова хоть на десять процентов соответствовали истине, – засмущалась Берта.
Я не мог больше терпеть этот обмен любезностями и громко спросил:
– Вы все побеседовали с Клейншмидтом?
Оба мужчины согласно кивнули.
– Вы еще о нем услышите. Настойчивый парень. Более того, может быть опасным.
– Да, полагаю, что вы правы, – после паузы произнес Эндикотт.
– Тогда, возможно, стоит еще раз подумать, что же произошло.
Мне пришлось замолчать, потому что в коридоре послышался стук каблуков; в дверь постучали, и я как бы подвел итог:
– Деньги на бочку – вот что такое закон в наши дни!
И пошел открывать дверь. В номер стучал Клейншмидт.
– Входите, лейтенант, – пригласил я. – Правда, мы собрались пойти позавтракать...
– Ну, конечно, – сказал Уайтвелл. – Отличная мысль, разумеется. А, доброе утро, лейтенант.
Клейншмидт не стал ходить вокруг да около.
– Мне нужно кое-что проверить дополнительно, – сказал он. – Уайтвелл, вы ведь не все мне рассказали о событиях прошлой ночи.
– Боюсь, не понимаю, о чем вы...
– Не находились ли вы на углу улиц Вашингтона и Бука около девяти часов вчера вечером?
Уайтвелл заколебался. Это было видно, как говорится, невооруженным глазом.
– Как мне с вами найти общий язык, лейтенант? Похоже, вы настойчиво добиваетесь от меня...
– Давайте пока не будем препираться, – настаивал на своем Клейншмидт. – Вы там были или вас там не было?
Уайтвелл сердито посмотрел на него:
– Нет!
– Вы уверены?
– Совершенно уверен.
– Вас там не было, скажем, в промежутке от восьми сорока пяти до девяти пятнадцати?
– Ни тогда, ни в какое-либо другое время этим вечером.
Клейншмидт сделал шаг назад, рывком открыл дверь, выглянул в коридор.
Я сказал:
– Держитесь, Уайтвелл.
Мы услышали быстрые шаги в коридоре, и в дверях появилась незнакомая девушка.
– Проходите, прошу, – вежливо пригласил Клейншмидт. – Посмотрите на людей в этой комнате и скажите мне, не видели ли вы кого-нибудь из них вчера вечером?
Девушка, и это было видно, очень следила за собой – за лицом, фигурой, руками, со вкусом одевалась.
Но в ее манере держаться было что-то нарочитое, как если бы она наперед знала, что все равно дела
