– Чего... чего вы от меня хотите?
– Естественно, правды.
– Лэм, я расскажу вам что-то, чего никогда никому не говорил, то, в чем я не признался бы ни единой душе. Время от времени я заходил во «Встречи у Римли». Это было совершенно естественно.
– Собирали материал для вашего романа?
– Не говорите глупостей. Просто мне надо было расслабиться. Когда человек занимается умственным трудом, ему необходимо время от времени развлечься.
– И вы завели интрижку с Билли Прю?
– Дайте же мне кончить.
– Продолжайте.
– Билли Прю как-то продала мне сигареты. Когда я ее увидел, то решил, что она одна из самых красивых девушек в мире.
– И вы стали за ней ухаживать?
– Естественно. Но из этого абсолютно ничего не вышло.
– Что же было потом?
– Потом я всерьез ею увлекся, и боюсь, что мой дядя... в общем, боюсь, что дядя не одобрял моего поведения. Ему не нравилось, что я «потерял голову», как он выражался.
– Что же он сделал?
– Я не знаю, мистер Лэм. Клянусь честью, я этого не знаю.
– Но что вы сами предполагаете?
– Я даже не задумывался над этим.
– Может быть, я могу за вас подумать? – сказал я.
Он посмотрел на меня опухшими, красными глазами – в них было выражение раненого оленя, не понимающего, почему в него стреляли.
– Ваш дядя считал, что она авантюристка?
– По-моему, это ясно из моего рассказа.
– И тогда он отправился на нее посмотреть и сказал ей, что, если она сделает что-нибудь такое, что оттолкнет вас от нее и излечит от этой привязанности – например, заведет роман с кем-нибудь другим или устроит так, чтобы вы застали кого-то в ее квартире, – в общем, сделает что-то, что лишит вас всяких иллюзий, – тогда он заплатит ей большую сумму денег. Больше, чем она могла надеяться получить, вступив с вами в законный брак, а потом разведясь.
Арчи вытащил из кармана смятый носовой платок и начал крутить его в пальцах.
– Я не знаю точно. Не представляю, чтобы дядя Руфус мог сделать что-либо подобное. Не думаю, чтобы Билли стала бы это выслушивать. Я думаю, что она... отвергла бы это.
– При помощи ручки топора?
– Боже мой, вы просто сводите меня с ума своими циничными шуточками. Конечно же, нет! Билли и мухи не обидит. Мы не можем вмешивать Билли в эту историю! Мы не должны!
– А что насчет фотографии?
– Я снял ее, как только узнал о случившемся.
– Она сама подарила вам свою фотографию?
– Нет. Я нашел фотографа, который делал ее рекламные снимки, и заплатил ему, чтобы он сделал для меня хороший отпечаток. Она об этом не знает.
– Значит, вы просто стопроцентный...
– Стопроцентный – что?
– Трус, – сказал я и вышел, предоставив ему возможность смотреть мне вслед с упреком и комкать в руках мокрый платок.
Глава 9
Многоквартирный дом, в котором мне только благодаря кое-каким знакомствам удалось снять однокомнатную квартиру, находился в трех кварталах от дома, где жила Берта Кул. Это было даже слишком близко. Дом был шикарный, с автономной телефонной станцией, подземным гаражом и роскошно отделанным вестибюлем. Квартплата при этом была довольно умеренной.
Оставив в гараже машину агентства, я направился в вестибюль и попросил у портье ключи от квартиры 341. Мужчина за стойкой внимательно взглянул на меня:
– Вы недавно здесь живете?
Я кивнул:
– Только сегодня вселился.
– Ах да. Мистер Лэм, так?
– Да.
– Вам просили передать это. – Он протянул мне сложенный лист бумаги и ключи. В записке было сказано: «Немедленно позвони Берте Кул». – А еще вам много раз звонила молодая женщина, буквально каждые пятнадцать минут. Она не оставила своего имени или телефона и сказала, что позвонит еще раз.
– Женщина молодая? – спросил я.
– Ее голос звучит молодо и зовуще, – снисходительно улыбнулся портье.
Сунув записку в карман, я поднялся к себе. Когда я вошел в квартиру, телефон уже звонил. Я закрыл дверь, пошел в ванную, вымыл руки и лицо и стал ждать, когда звонки прекратятся. После этого я подошел к молчащему телефону и попросил телефонистку ни с кем меня больше сегодня не соединять.
– Извините, – ответила мне телефонистка, – я говорила звонившей, что вас нет дома. Мне показалось, она очень расстроилась и сказала, что это дело чрезвычайно важное.
– Женщина?
– Да.
– Хорошо, соедините меня, если она будет звонить еще раз.
С тех пор как я въехал, у меня еще не было времени распаковать свои вещи. Теперь же я бросил свой мешок на кровать и начал вытаскивать из него барахло. Что хорошо на флоте, так это то, что там учишься сокращать свои пожитки до минимума. Закончив, я зевнул, разобрал постель и вытащил пижаму. В ту же минуту зазвонил телефон. Я снял трубку.
– Господи боже мой, – загремел в трубке голос Берты. – Что там с тобой случилось? Ты уже так зазнался, что не можешь позвонить своей начальнице по делу?
– Партнеру.
– Хорошо, партнеру. Почему, черт побери, ты не позвонил сразу же, как вошел?
– Я был занят.
– Ну так теперь ты будешь еще больше занят. У тебя крупные неприятности. Приезжай сюда.
– Куда?
– Ко мне домой.
– Увидимся утром, – спокойно ответил я.
– Нет, ты сейчас же приедешь или пожалеешь об этом. Здесь у меня сидит Фрэнк Селлерс, и если он до сих пор не упрятал тебя за решетку, так это только потому, что он мой друг. Ты просто последний идиот, если не хочешь ладить с копами. Я вообще не знаю, какого черта я так о тебе беспокоюсь. Надо было позволить бросить тебя в камеру – может, это чему-нибудь тебя и научило бы.
– Дай трубку Селлерсу, – попросил я.
– Тебе лучше приехать.
– Дай ему трубку.
– Он хочет с тобой поговорить, – сказала Берта кому-то в комнате.
Через секунду голос Селлерса уже рокотал в трубке.
– Послушай, Фрэнк, – сказал я, перебивая его, – я здорово вымотался. И не могу без конца обсуждать с Бертой технические детали. Может быть, ты сам мне расскажешь, в чем суть дела?
– Ты сам прекрасно знаешь, в чем дело, и не строй из себя невинного младенца, или я вобью твои зубы тебе в глотку. Я подставил свою шею, чтобы вытащить Берту из неприятностей, и из-за этого сам могу вылететь с работы.
