Глимсон оглядел меня и послал мне любезную улыбку.
– Конечно, миссис Кул, – продолжал он успокаивающе, – на самом деле мы не думаем, что вы были так неосмотрительны. Мы считаем, что в этом дорожном инциденте нужно целиком винить только Эстер Уитсон. – И он широко улыбнулся Берте.
Берта угрожающе выдвинула челюсть вперед и сказала:
– В чем же ваше предложение?
– Нет, миссис Кул, вы еще сердитесь на меня.
– Вы совершенно правы, – закричала Берта, – я сержусь на вас!
– Миссис Кул, я совсем не собираюсь злоупотреблять своим преимуществом, ведь я юрист, а вы нет. Я собираюсь объяснить вам соответствующую статью закона. Раньше считалось, что оправдание одного из правонарушителей влечет за собой и оправдание другого. Однако теперь этот принцип изменен, вернее, в него была внесена ясность нашим судопроизводством. В деле Рамсея против Пауэрса было установлено, что, когда было совершено гражданское правонарушение и истец утверждал, что двое или более участников совместно совершили такое же нарушение...
– Какое
– Разве вы не понимаете, миссис Кул? Единственное, что вы должны сделать, – это помочь нам доказать, что во всем виновата только мисс Уитсон, и тогда с этим будет покончено. Но в законе есть одна особенность, миссис Кул. В нем говорится, что, для того чтобы можно было получить у некоего лица показание под присягой, данное лицо должно выступать как одна из сторон в этом деле. Я не хочу сказать, миссис Кул, что собираюсь предъявить вам иск только затем, чтобы получить ваши показания, но я должен сказать, что хочу получить ваши показания под присягой прямо здесь, в вашем офисе, сегодня в три часа дня. И если вы подтвердите, что данный инцидент случился целиком по вине Эстер Уитсон, мы будем просить суд прекратить дело против вас на основании того, что ответственность ваша не доказана.
И мистер Глимсон лучезарно улыбнулся.
– Предположим, что ваш клиент – как ее фамилия? – спросила Берта.
– Миссис Ролланд Б. Лидфилд, – ответил Глимсон.
– Хорошо. А если предположить, что виновата сама миссис Лидфилд?
Сложив вместе длинные пальцы обеих рук, Глимсон усмехнулся:
– Мне кажется, миссис Кул, вы недооценили значение того, что я только что сказал вам. Если этот несчастный случай произошел по недосмотру мисс Уитсон, вот
– Это что, черт возьми, шантаж? – воскликнула Берта.
– Моя
– Я вам не дорогая, – сказала Берта. – Что за всем этим стоит, хочу я знать?
– Мы хотим получить ваши показания под присягой, миссис Кул. Мы полагаем, что имеем право зафиксировать ваши показания, так что когда дело будет направлено в суд, мы будем
– Я ничего в этом не понимаю, – заявила Берта, – за исключением того, что вам не удастся втянуть меня в это дело. Если вы собираетесь доказывать мою халатность, то я этого не потерплю!
Глимсон громко рассмеялся, откинув голову назад:
– Вы прекрасно выразили свою мысль, миссис Кул. Но не почувствуете ли вы себя в глупом положении, когда в суде вам придется объяснять, почему вы назвали себя Боскович?
Зазвонил телефон, и я взял трубку на столе у Элси. Голос в трубке дрожал от нетерпения:
– Алло, алло, с кем я говорю?
– У телефона Дональд Лэм.
– О, мистер Лэм, с вами говорит Эстер Уитсон. Помните, мисс Уитсон, которая замешана в том дорожном происшествии и которая...
– Я вас помню.
– Я хочу поговорить с миссис Кул.
– Она сейчас занята. Пожалуйста, позвоните ей позже.
– Но не могла бы она ненадолго подойти к телефону...
– Она сейчас занята, – повторил я. – Будет лучше, если вы позвоните ей позже.
Эстер Уитсон минуту подумала:
– Вы хотите сказать, что она занята в связи... Это имеет отношение к нашему делу?
– Да.
– Вы можете отвечать на мои вопросы, мистер Лэм?
– Попытаюсь.
– У вас сейчас находится такой носатый адвокат по фамилии Глимсон?
– Да.
– Это он с ней разговаривает?
– Да.
– Ох, мистер Лэм, пожалуйста, передайте миссис Кул: мой адвокат говорит, что Глимсон старается сделать миссис Кул участницей этого дела, чтобы получить ее свидетельские показания под присягой, и что если миссис Кул согласится хоть с чем-нибудь из того, что предлагает Глимсон, предварительно не оговорив, какими будут ее показания, то это будет хорошая возможность наконец поймать Глимсона в ловушку за то, что мой адвокат называет жульничеством в его юридической практике.
– Хорошо, посмотрю, что я смогу сделать, – сказал я.
– Я приеду к вам немного позже и объясню все подробно.
– Сейчас я позову к телефону Берту, – сказал я и протянул ей трубку.
– Я потом поговорю.
– Лучше выслушать это сейчас, Берта. Ты можешь решить потом, но сейчас послушай.
Взяв трубку, Берта сказала:
– Алло.
Она молча выслушала все, что ей сказала Уитсон, произнесла:
– Хорошо, – и повесила трубку. Потом, повернувшись к Глимсону, спросила: – Где вы хотите снять с меня показания?
– Мы можем сделать это прямо здесь, миссис Кул. У меня есть нотариус, который также работает стенографом в суде. Это не причинит вам неудобств – всего несколько минут, несколько простых вопросов – и все, – сказал он, радостно улыбаясь.
– Когда?
– Я предложил в три часа, но...
– Хорошо, – отрезала Берта, – договорились на три часа, а теперь убирайтесь и дайте мне спокойно работать.
Глимсон закивал, бросился пожимать руку мне и Берте и выскочил из офиса.
– Грязный жулик, – сказала Берта, когда за ним закрылась дверь.
– Давай подождем до трех часов, прежде чем делать какие-то выводы. А сейчас тебе лучше обдумать, что говорить. Вполне возможно, что он адвокат, специализирующийся на дорожных происшествиях.
Берта сердито покосилась на меня:
– Если этот носатый ублюдок думает, что может меня запугать, то он зря так думает. Тоже мне, адвокат по автомобильным делам! Я ему покажу!
– Вот и славно, – сказал я и вернулся к своей газете.
Берта сердито глянула на меня и хотела что-то ответить, но в этот момент в замке повернулся ключ и вошла вернувшаяся с обеда Элси Бранд. Она была очень удивлена, увидев нас обоих:
– Привет! Я вам не помешала?
– Черт, почему мы вечно должны совещаться в приемной? – раздраженно спросила Берта. – Интересно, для чего тогда существует личный кабинет?
