— Интересно, какова голова джинна на вкус? — размышлял циклоп. — Звучит довольно аппетитно.
Маг продолжал выкрикивать заклинания и размахивать руками, его движения и слова убыстрялись и становились все неистовее.
— Исполни наше желание, — потребовал Кинжал, — или — точно пробка.
— Но если Тот-Кого-Следует… — бессвязно залепетал джинн. — Нет! Даже я не смею произносить его имя!
— Но сначала, — сообщил циклоп, — думаю, я проглочу этого толстого надоедливого торговца!
Монстр потянулся к моему тезке, но, прежде чем он успел схватить пожилого человека, тот проявил поразительную для своего возраста и комплекции прыть, метнувшись в середину толпы.
— Бутылка! — напомнил Кинжал, вытаскивая пробку.
— Но месть Того… — все еще сопротивлялся Оззи.
— Шамаба Нуфаба! — провозглашал Малабала.
— Вы уверены, что не желаете получить совершенно новый костюм? — предлагал на бегу Синдбад.
— Стой спокойно и дай себя съесть по-человечески! — требовал циклоп.
И тут пробка поддалась. Поднялся жуткий ветер, он устремлялся к открытому горлышку бутылки, словно пространство внутри ее было гораздо больше, чем снаружи, и пустоту надо было заполнить воздухом.
Но та неведомая сила, которой подчинялась бутылка, похоже, жаждала не воздуха, потому что я заметил, что огромную голову джинна неумолимо притягивает к темной горловине.
— Нет! Нет! — вопил Оззи, влекомый по воздуху. — Помогите! Помогите!
— Перенеси нас туда, куда нам нужно попасть! — потребовал Кинжал.
Торговец Синдбад продолжал бегать, все время уворачиваясь так, чтобы Кинжал и Шрам были между ним и циклопом.
— Совсем недавно мы запустили целую линейку новых дизайнерских расцветок! — услужливо сообщал он на бегу.
— Кушать! — раздраженно отзывался циклоп. — Пора!
— Зубуба! — торжествующе вскричал маг, и на ладонях у него возник огромный шар синего света.
— Решай! — требовал Кинжал, придерживая пробку, готовую вот-вот выскочить из горлышка.
— Помогите! — завизжал Оззи. Его светящееся лицо как бы удлинилось и сделалось каким-то менее вещественным, чем прежде, как будто субстанцию, из которой оно состояло, в самом деле засасывало в бутылку у Кинжала в руке. — Помогите! Я таю!
— Последний шанс! — объявил Кинжал, удерживая бутылку и пробку в прежнем положении.
— Ладно! — согласился быстро тающий джинн. — Простите, хозяин, но я должен дать им переносящее заклинание!
Шрам снова захохотал и хлопнул своего напарника по спине:
— Наша взяла!
Но Кинжал с ужасом уставился на свою пустую теперь ладонь:
— Идиот! Из-за тебя я выронил пробку!
— Нупуба! — провозгласил Малабала, и синий светящийся шар сорвался с его ладоней и взмыл в воздух.
Кинжал упал на четвереньки, выискивая на земле ту штуку, которая могла бы остановить ужасающий ветер. Огромную голову Оззи тоже притянуло к земле, поскольку сверхъестественный ветер еще более усилился. Синий шар прыгнул вперед, едва не задев мечущегося торговца, и понесся к джинну.
И тут свет столкнулся с ветром.
Последовала ослепительная вспышка, заставившая меня упасть на колени и закрыть глаза обеими руками. Потом наступила тишина.
Через мгновение я опустил руки. Исчез не только ветер, но и синий свет тоже.
— Я едва-едва снова не угодил в бутылку, — прогромыхал за моей спиной могучий голос Оззи.
Оглядев поляну, я увидел, что деревянные прутья нашей клетки разметало по сторонам, поскольку подпиленные канаты не смогли противостоять сверхъестественным силам, пронесшимся над поляной. Остальные сидели и лежали на земле; Джафар, Кинжал и Шрам сгрудились возле паланкина, который повалился набок, но, казалось, никто не пострадал. Даже циклопа сбило с ног. А Малабала, похоже, и вовсе лишился чувств, неподвижность его распростертого тела нарушало лишь медленное и слабое дыхание.
— Но я все еще тут, — продолжал Оззи. — Прошу прощения, но я отменю свое переносящее заклинание. Мне надо забрать парочку Синдбадов.
— Этот джинн по-прежнему снаружи! — с отчаянием бросил Шрам.
— Не без твоей помощи! — обвинил Кинжал. Шрам бросил на него злой взгляд. — Погоди-ка! — Кинжал уставился на бутылку, стоящую на земле рядом с ним. Бутылка дергалась и подпрыгивала. — Хоть джинн и избежал нашей западни, бутылка, похоже, поймала кого-то другого!
— Кого-то другого? — Я обернулся и увидел громадную голову Оззи, отдыхавшую, упершись подбородком в землю. И это огромное лицо хмурилось. — Но кого мог поймать этот подлый сосуд?
И тут снова налетел ветер, и полыхнула новая вспышка слепящего белого света.
— О нет! — взвыл Оззи. — Это переносящее заклинание!
— Ну что, джинн, — торжествующе бросил Кинжал. — Ты выполнил-таки свою часть уговора.
— Выходит, так! — ответил джинн. — Но я понятия не имею, куда отправляю вас!
Глава двадцать четвертая,
в которой мы узнаем, что порой путешествия и привычка рассказывать истории могут завести в полный мрак
— Я хочу Синдбада! — вскричал джинн.
— Это мое имя! — отозвался я.
Могло ли быть, что другой, едва слышный голос произнес те же слова из волшебной бутылки?
Очевидно, Оззи уловил эти звуки каким-то неподвластным простым смертным образом, поскольку его огромная башка начала подкатываться к бутылке.
— Я получу Синдбада! — провозгласил джинн.
— Это мое имя! — снова откликнулся я и скорее почувствовал, чем услышал, как отозвался второй голос.
— Ну уж нет! — раздался пронзительный мальчишеский крик, и Ахмед выскочил из кустов и подхватил золотую бутылку.
Голова снова покатилась, теперь гораздо быстрее, гонясь за убегающим Ахмедом.
— Я уничтожу всех, кто встанет между мной и Синдбадом! — пообещал джинн.
— Это мое имя, — снова, будто попугай, беспомощно повторил я.
— А я думаю, что Синдбады должны быть вместе! — прокричал Ахмед сквозь усиливающийся вой ветра и оглушительный раскатистый грохот, с которым гналась за ним голова. — Лови!
С этими словами мальчишка подбросил бутылку в воздух, там ее подхватил очередной мощный порыв ветра, и она по большой дуге перелетела через голову джинна и приземлилась прямо в мои протянутые руки.
Пальцы мои сомкнулись на бутылке, которая оказалась приятно теплой на ощупь. Ветер выл у меня в ушах. В тот миг, как я поймал бутылку, он, казалось, усилился вдвое и теперь свивался вокруг нас в воронки, будто мы оказались в самом центре пылевого смерча.
Последовала вторая вспышка, такая яркая, словно мы очутились внутри самого солнца.
И тут ветер исчез и наступила темнота.
