засветилась.
Я снова вытянул руку и обнаружил, что предмет моих страхов был всего лишь кривым корнем. Значит, мы не в той ужасной пещере. Но куда же тогда перенес нас джинн? Я понимал, что ради собственного спокойствия должен обследовать пещеру, чтобы по крайней мере представлять наконец, какая опасность нам грозит. Но мы находились теперь в каком-то новом месте, где, возможно, нас поджидала какая-нибудь ужасная опасность, о которой торговец еще не рассказывал. Я решил снова ускорить его рассказ.
— Но вы победили этих пожирателей трупов? — спросил я.
— Ну да, — ответил торговец, — потому что сумел схватить прочную бедренную кость и…
— И потом вы выбрались из пещеры?
— Разумеется, — поспешно подтвердил Синдбад, — пойдя вслед за диким зверем, который приходил туда питаться…
Но я был безжалостен.
— И без сомнения, вы как-то раздобыли огромное богатство?
— О, — все больше нервничая, добавил торговец, — конечно, поскольку среди посмертных даров было множество драгоценностей и прочих дорогих вещей…
— И вы вернулись в Багдад, став богаче прежнего? — закончил я вместо него.
— Ты не даешь мне рассказать лучшие эпизоды моей истории! — недовольно ответил купец. — Какое, по-твоему, могу я получать удовольствие от рассказа, если меня постоянно перебивают?
Увы, страх перед воображаемой смертью, должно быть, на время заставил меня забыться.
— Простите, о мудрый торговец, если я попытался побыстрее получить информацию, — сказал я тоном, более подобающим моему положению, — но я боюсь, что явится какой-нибудь человек или иное существо из ваших историй и прервет нас навеки.
— Я понимаю твое беспокойство, — уже куда спокойнее ответил Синдбад после минутного раздумья. — О чем еще тебе рассказать?
Что я мог ему сказать? Только то, что сам уже знал об окружающем нас.
— Есть ли у вас история, в которой важное место занимает торчащий корень?
— Большинство из моих историй происходят на диких, неизведанных островах, на самом краю изученного мира, — был ответ торговца. — Торчащие корни есть везде.
Тогда я сказал, чтобы он перешел к следующему путешествию.
— Итак, — начал он.
— Только опустите все, что касается отплытия из Багдада, — добавил я.
— Наверное, так будет лучше, — согласился он. — В общем, мы плыли много дней и…
— Ради экономии времени, — снова вмешался я, — наверное, было бы разумно опустить долгий рассказ о данном конкретном кораблекрушении.
— Значит, мне перейти прямо к следующей части? — несчастным голосом осведомился Синдбад.
— Ради спасения наших жизней, — настаивал я.
— Хвала Аллаху, что публика в Багдаде не столь требовательна! Но ты прав. Давай перейдем прямо к первой из опасностей, которой снова оказалась птица Рух. Нет, не одна Рух, а две.
— Это там, где вы съели ее яйцо? — уточнил я.
— К моему теперешнему огорчению, — признал Синдбад. — Ибо птицы Рух разрушили наш корабль, и их отогнало лишь гигантское существо, которого боятся даже Рух…
— А это существо нападает на людей? — поинтересовался я.
— Оно такое огромное, что Рух рядом с ним кажется не больше воробья. Люди для него настолько малы, что он их не замечает, вроде блох на шкуре слона. — Каким-то образом даже самые простые ответы торговца ухитрялись вновь вернуть нас к его истории.
— Отлично, — сказал я, еще больше желая ускорить повествование. — Мы можем вернуться к этой части рассказа, когда у нас будет время. Что произошло, когда вы добрались до острова?
— Ах, там был дворец, который, с его садами и резвящимися животными, сначала показался нам подобием рая на земле.
— Но это было не так.
Из бутылки донесся глубокий вздох:
— Нет, потому что вскоре я заметил старика, которого принял за еще одну жертву кораблекрушения. На первый взгляд ноги его казались искривленными и немощными, и он так жалобно попросил меня поднять его на плечи и перенести через текущий рядом ручей, чтобы добраться до фруктовых деревьев на другом берегу.
Итак, мне представилась возможность сделать доброе дело, и я усадил этого незнакомца себе на плечи и перешел через ручей. Но когда на другой стороне я попросил его слезть, он вместо этого накрепко ухватился за мои плечи и шею. Я взглянул на его ноги повнимательнее и увидел, что они покрыты темной шерстью и что существо это не человек, но какой-то из демонов. Он так крепко обхватил мои плечи, что я не мог сбросить его, и, когда бы ни пытался сделать это, он сдавливал мне горло, так что я едва не лишался чувств. Так я превратился в его вьючное животное.
— И как же вы спаслись? — спросил я, против воли захваченный рассказом.
— Сделав вино и напоив существо, — признался торговец. — Видите ли, если выжать виноградный сок и оставить его на солнце в закрытом сосуде из тыквы…
— Безусловно, — быстро перебил я, поскольку любопытство мое было удовлетворено. — И потом вы снова добрались до цивилизации. Как вы сколотили состояние на этот раз?
— Благодаря кокосам и ловле жемчуга. Но самое интересное состоит в том, как я использовал эти…
— Не сомневаюсь, — согласился я. — Потом вы вернулись в Багдад богаче прежнего?
— Это лучший способ окончить рассказ, — признал Синдбад. — Переходить к следующей истории?
— Подождите минутку, — велел я, поскольку увидел, что небо надо мной из черного становится серым от первого света утренней зари. — Кажется, скоро рассветет, и мы сможем определить, где оказались.
— Да? Тогда почему я ничего не вижу?
Очевидно, Синдбад застрял в бутылке головой вперед. Наверное, пришло время пожалеть торговца и рассказать ему о его положении.
Но тут серое небо на горизонте вспыхнуло золотом, и я увидел, что мы находимся на краю огромной долины и что вся эта долина засажена плодоносящими деревьями.
— Эй, привет, — услышал я голос с ближайшего дерева. — Хотите фигу?
Глава двадцать пятая,
в которой мы узнаем, что путешествующему дается все, но кое-что надолго не задерживается
— Я не слышал этого! — возопил Синдбад внутри бутылки.
Но я не мог лгать старшему в таком серьезном деле:
— Увы, это истинная правда. Тут повсюду фиговые деревья.
— Только не фиги! — вскричал маленький Синдбад. — Что угодно, только не фиги!
— Мы верно расслышали, кто-то восхищается фигами? — поинтересовался ближайший из плодов.
— Несомненно, — вступил второй растительный голос. — Потому что мы — самые восхитительные фрукты, какие только можно себе представить.
— По крайней мере, я их не вижу, — с дрожью в голосе добавил торговец. — Но
Наверное, подумал я, пора рассказать моему старшему тезке о его бутылочной темнице.
— Мы сочные и мягкие, — добавила фига возле самого моего уха, — и совершенно спелые.
— Представь, как зубы твои вонзаются в нашу нежную кожу, — вторила ей вторая фига, — как ты перекатываешь языком нашу сладчайшую мякоть, как наш божественный сок медленно стекает по твоему
