— Ключ? От квартиры Колла? Боюсь, что…
— О, только от наружной двери, — поспешил объяснить Мейсон.
— А, ну это будет не трудно. Дубликатов у меня предостаточно. Подождите минутку, я сейчас принесу.
Пока она шла к себе, шаркая по полу шлепанцами, Мейсон закрыл входную дверь и взглянул на часы. Он почти физически ощущал, с какой быстротой улетают в никуда Драгоценные минуты.
Наконец она вернулась.
— Благодарю вас, — кивнул Мейсон, принимая от нее ключ. — Я быстренько поднимусь и посмотрю, дома ли он. Какой у него номер квартиры?
— Двести девятый.
— Ах да. И большое вам спасибо. Я уверен, нам придется побеспокоить вас еще только один раз.
— Еще раз? — спросила она.
— Да, — с улыбкой ответил ей Мейсон. — Я думаю, скоро сюда прибудет мой коллега, лейтенант Трэгг. Боюсь, на сегодня мы вконец расстроили ваш сладкий сон.
— О, не обращайте внимания, — сказала она, искусственно улыбаясь в ответ. — Со мной все будет в порядке. С полицейскими работать одно удовольствие, особенно когда они это ценят.
Она с каждой минутой чувствовала себя все бодрее и бодрее, ей явно нравилась роль добровольной помощницы стража закона. Время было слишком дорого, чтобы и дальше тешить ее тщеславие, поэтому Мейсон просто благодарно улыбнулся и, пройдя к лифту, поднялся на третий этаж.
Квартиру под номером 209 он нашел безо всякого труда. Окошко над дверью было освещено.
Мейсон тихо постучал и почти в ту же секунду услышал, как внутри кто-то вскочил со стула, раздался звук торопливых шагов по ковру, и Колл отпер дверь. Он явно ожидал к себе кого-то другого. При виде Мейсона на его лице появилось растерянное выражение.
— Что вам здесь нужно? — спросил он. — Я уже дал вам ее адрес. Другого у меня нет.
— Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Что ж, сейчас, конечно, для этого самое время. Кто впустил вас в дом? Кто вы такой? Вы что, тоже сыщик?
— Мое имя Мейсон. Я — адвокат.
Лицо Колла мгновенно утратило всякое выражение. Словно где-то глубоко в мозгу он передвинул рычажок, разом лишивший его черты всякого эмоционального содержания. Раздражение исчезло из глаз, лицо стало безжизненным, как маска.
— Да? — спросил он ровным, тусклым голосом.
Мейсон был достаточно высокого роста, чтобы иметь возможность заглянуть внутрь квартиры поверх плеча Колла, стоявшего в дверях. Насколько он мог судить, больше там никого не было.
— Мне кажется, разговаривать здесь, на пороге, будет не очень-то удобно, — заметил Мейсон.
— А мне кажется, будет не очень-то удобно, если вы в такой час расположитесь в моей квартире. Почему бы вам со всем этим не подождать до завтра? Скажем, где-нибудь во второй половине дня?
— Мои вопросы ждать не могут, — отрезал Мейсон. — Вы знаете, кто убил Л инка?
Глаза Колла мгновенно сжались, превратившись в узенькие щелки, потом широко раскрылись. Они сделались такими темными, что в тусклом свете коридорной лампы было невозможно отличить радужную оболочку от зрачка.
— Это что, розыгрыш?
— А вы не знали, что Линк мертв?
— Я и сейчас этого не знаю.
— Он был убит, застрелен, примерно в полночь.
— А почему вы интересуетесь этим делом, мистер Мейсон? — спросил Колл, по-прежнему глядя на него широко открытыми глазами.
— В первую очередь меня интересует: кто отравил мисс Дилмейер? — невозмутимо ответил Мейсон.
— Отравил ее?
— Именно.
— Вы с ума сошли, или это у вас такая манера шутить?
— Ни то, ни другое. В настоящее время мисс Дилмейер находится в Хастингс Мемориал Хоспитал. — Наблюдая выражение удивления, застывшее на лице Колла, Мейсон добавил для большей живости восприятия:
— Она на грани жизни и смерти.
— Как… как это случилось?
— Кто-то выстрелил в него из револьвера тридцать второго калибра — в спину.
— Нет, нет. Я об Эстер.
— А, мисс Дилмейер. Кто-то послал ей коробку конфет, которые оказались отравлены. В данный момент я пытаюсь выяснить, когда она их получила. Это произошло после того, как она уехала отсюда, или конфеты уже были у нее с собой, когда она находилась здесь?
Глаза Колла перестали излучать удивление.
— Как это так — «когда она находилась здесь»? Что вы хотите этим сказать?
— Нам известно, что она была здесь сегодня вечером.
— А в какое примерно время?
— Точно время я назвать не могу. Это было где-то в промежутке между десятью и половиной двенадцатого. Мы надеялись, что вы с этим сможете нам помочь. — С видом человека, предъявляющего рекомендательное письмо, Мейсон извлек из кармана носовой платок, найденный им в телефонной будке.
Колл протянул руку, взял платок и стал его рассматривать.
— Это ведь ее платок, не так ли?
— Откуда мне знать?
— Но вы же знаете, разве нет?
— Нет.
Мейсон, подняв брови, недоверчиво посмотрел на него.
— То есть, — тут же добавил Колл, — я ничего не берусь утверждать. Инициалы похожи на те, что она вышивает на некоторых своих вещах. Я, знаете ли, не заведую ее гардеробом.
— Я понимаю, — сказал Мейсон.
Он услышал металлический щелчок переключателя в автоматическом лифте. Пустая кабина с шумом заскользила вниз.
Колл, вытянув шею, заглянул через плечо Мейсона и торопливо проговорил:
— Ну что же, мне очень жаль, но больше я ничем не могу вам помочь. С вашего позволения, мистер Мейсон, я, пожалуй, лягу спать. Я себя неважно чувствую и…
— О, разумеется. Сожалею, что побеспокоил вас. Могу вас заверить, что к этому меня вынудила только крайняя необходимость. И…
— Да нет, все в порядке, — поспешно прервал его Колл. — Я все понимаю. Спокойной ночи, мистер Мейсон.
— Последний вопрос. Правильно ли я понял, что вы не знаете, была ли Эстер Дилмейер здесь сегодня вечером?
— Правильно. Совершенно правильно.
— Значит, вы тоже не были в своей квартире?
— Не все время. Послушайте, я не собираюсь отвечать на вопросы, касающиеся моей личной жизни.
— Когда вы видели Эстер Дилмейер в последний раз?
— Не помню… У меня сейчас нет возможности разбираться во всем этом, мистер Мейсон. Говорю вам, я ничем не могу вам помочь. Я не имею ни малейшего представления о том, кто бы мог послать ей отравленные конфеты. А теперь, если позволите… — Он попытался закрыть дверь, но Мейсон перехватил ее плечом. — Мейсон, — сказал Колл с холодной злобой, — я бы не хотел, чтобы это кончилось всякими
