Там, вдали, Тина услышала снова какой-то звук. Шаги. Нет-нет – голоса. Кто-то появился поблизости.
Тина запрокинула голову к отверстию вверху.
– Эй, – попыталась крикнуть она, – эй, эй!
Крик, вырвавшийся из пересохшего горла, напоминал кваканье лягушки. Голоса удалялись. Люди были так близко, но уходили. Тина не сомневалась в этом.
Она схватила полупустую бутыль с водой и стала пить большими, жадными глотками, думая только о помощи и забыв об экономии. Потом, увлажнив горло, снова запрокинула голову и закричала изо всех сил:
– Эй, эй! Я здесь, внизу! Кто-нибудь, сюда!
Кимберли бежала. Легкие жгло, в боку кололо, но она неслась вниз по скользкому склону, продираясь сквозь кусты, перескакивая через гнилые стволы, огибая большие камни, и слышала горячее, тяжелое дыхание Мака, бегущего рядом.
Это был самоубийственный бег. Они могли подвернуть лодыжку, споткнуться о камень, налететь на дерево или пострадать от чего-то гораздо худшего.
Солнце быстро заходило, дневной свет сменялся закатными сумерками, окрасившими небо в кроваво- красныи цвет. И протоптанная тропа, ясно видимая всего четверть часа назад, уже скрывалась в полумраке, исчезала у них на глазах.
Теперь Мак несся вперед, а Кимберли старалась не отставать.
Со склона, густо поросшего деревьями, они выбежали на большую поляну. Колючие кусты и деревья сменились высокой, до колен, травой. Земля выровнялась, и бежать стало легче.
Кимберли неслась со всех ног, разглядывая тропу в угасающем свете, пока не увидела беспорядочное нагромождение на валунов слева, а потом, всего в пятнадцати футах на камнях, бросающуюся в глаза красную полосу. Юбка, поняла она. А затем… Человеческое тело. Девушка!
Они нашли ее!
Кимберли устремилась к камням, смутно расслышав приказ Мака остановиться. Он схватил ее за руку. Она вырвалась.
– Это она! – торжествующе крикнула Кимберли и вскочила на камни. – Эй, эй, девушка! Эй!
За ее спиной раздались пронзительные свистки. Международный сигнал бедствия. Кимберли не поняла почему. Они нашли девушку! Она правильно сделала, что ушла из академии. Она наконец добилась успеха.
А потом, когда Кимберли приблизилась к девушке, радость ее улетучилась. Она застыла на месте.
Красная полоса была не куском ярко окрашенной ткани, а белыми шортами в пятнах засохшей крови. Раскинутые руки и ноги были покрыты синяками, раздулись, потеряли форму. В сумрачном свете Кимберли увидела, как одна из рук шевельнулась.
Внезапный звук поразил ее. Непрерывный, нарастающий стук. Громкая вибрация десятков гремучих змей.
– Кимберли, – спокойно произнес Мак за ее спиной, – ради Бога, не двигайся.
Кимберли не могла даже кивнуть. Она стояла застыв, а вокруг нее, в тени камней, развертывались змеиные туловища.
– Девушка мертва, – вымолвила наконец Кимберли хриплым и слабым голосом.
Мак начал осторожно приближаться к камням. При третьем его шаге треск раздался с новой силой посреди камней. Мак тут же остановился.
Звук этот, казалось, доносился отовсюду. Десять, двадцать, тридцать змей. «Господи Боже», – подумал Мак и потянулся к пистолету.
– Должно быть, усталая, ошеломленная, – предположила Кимберли, – она увидела камни и взобралась на них, чтобы осмотреться.
– Верно.
– Господи, по-моему, они искусали каждый дюйм ее тел Я ни разу… ни разу не видела ничего подобного.
– Кимберли, я достал пистолет. Если что-то зашевелится, буду стрелять. Не двигайся.
– Мак, ничего не выйдет. Их слишком много.
– Замолчи, Кимберли!
Она повернулась к Маку и улыбнулась ему:
– Кто из нас теперь озабочен?
– Змеи любят нас не больше, чем мы их. Если будеш стоять спокойно и неподвижно, они опять скроются среди камней. Я дал три свистка. Помощь вскоре прибудет.
– Я однажды чуть не погибла. Не рассказывала тебе? Я думала, что хорошо знаю этого человека, а он использовал меня, чтобы свести счеты с моим отцом. Устроил нам с Рейни ловушку в номере отеля. Приставил пистолет к моей голове. Рейни ничего не могла поделать. До сих пор помню ощущение ствола. Он был не холодным, а теплым, будто живая плоть. Странно чувствовать себя такой беспомощной. Странно ощущать себя в руках другого человека и знать, что он хочет отнять у тебя жизнь.
– Кимберли, ты не мертва.
