Впереди был Бурбон, и повсюду были люди.
Сейчас она его уже слышала. Оглядываться больше не имело смысла. Он бежал сзади, сокращая расстояние. Когда она свернула на Бурбон, мистер Коротышка был позади нее на расстоянии пятнадцати метров и гонка закончилась. Она увидела своих ангелов в тот момент, когда они шумно вываливались из бара. Три крупных, слегка тяжеловатых молодых парня в диком сочетании черно-золотых одежек «Сэйнтс» ступили на середину улицы как раз в тот момент, когда Дарби подбежала.
— Помогите! — дико и пронзительно закричала она и показала на Коротышку. — Помогите мне! Этот человек преследует меня! Он пытается меня изнасиловать!
Ого, черт возьми! Секс на улицах Нового Орлеана — не такая уж и необычная вещь, но черт бы их побрал, если кто-нибудь обесчестит эту девчонку.
— Пожалуйста, помогите мне! — жалобно кричала она. Внезапно улица притихла. Все, включая Коротышку, застыли на месте. Он сделал шаг, затем другой и бросился вперед. Трое «Сэйнтс» шагнули к нему, согнув в локтях руки и сверкая глазами. Все произошло за несколько секунд. Коротышка использовал сразу обе руки: правой в горло первого и сноровистый удар в челюсть второго. Они взвизгнули и упали ничком. Номер три не собирался бежать. Два его приятеля были биты, и это его расстроило. Коротышка разделался бы с ним в два счета, но номер один свалился Коротышке на правую ногу и его отбросило назад. Пока он выдергивал ногу, мистер Свиная Отбивная из Тибодо, Луизиана, номер три, ударил его ногой в промежность, и Коротышка ушел в историю. Когда Дарби нырнула обратно в толпу, она слышала, как он кричит от боли.
Пока он падал, мистер Отбивная ударил его ногой под ребра. Номер два, с кровью, залившей все лицо и с дико выпученными глазами, кинулся на Коротышку, и бойня началась. Он скрючился, обхватив руками свои сильно поврежденные органы, а они безжалостно били его ногами и поливали ругательствами, пока кто-то не крикнул: «Копы!», и это спасло ему жизнь. Мистер Свиная Отбивная и номер два помогли номеру один встать на ноги, и «Сэйнтс» скрылись из виду, спускаясь в погребок. Коротышке удалось подняться, и он поковылял прочь, как собака, сбитая трейлером и еще живая, но которая неминуемо подохнет дома.
Она спряталась в темном углу пивного бара на Дека-тур и пила кофе, а потом пиво, кофе, а потом пиво. У нее дрожали руки и выворачивало желудок. Очень вкусно пахло, но она не могла есть. За три часа она выпила три пива, а затем заказала тарелку вареных креветок и переключилась на простую родниковую воду.
Алкоголь подействовал на нее успокаивающе, а креветки хорошо улеглись в желудке. Здесь она в безопасности, подумалось ей, так почему бы не посмотреть игру и не остаться здесь, возможно, до закрытия.
К началу игры паб был набит до отказа. Они наблюдали за игрой по большому телевизору, укрепленному над стойкой бара, пили и пьянели при этом. Теперь она была болельщиком «Сэйнтс». Она надеялась, что с тремя ее приятелями все обошлось и что они наслаждались игрой. Толпа орала и проклинала «Редскинз».
Дарби оставалась в своем маленьком уголке еще долго после того, как игра закончилась, а затем скользнула в темноту.
В определенной точке четвертого квартала, после того, как «Сэйнтс» продули с четырьмя полевыми голами, Эдвин Снеллер повесил трубку и выключил телевизор. Он закинул ногу за ногу, затем повернулся к телефону и набрал номер Хамела, который жил через стенку.
— Послушай мой английский, — сказал наемный убийца. — Скажи, если заметишь акцент.
— Хорошо. Она здесь, — сказал Снеллер. — Один из наших людей видел ее сегодня утром на Джексон-сквер. Он шел за ней три квартала, а затем потерял ее.
— Как он ее потерял?
— Это не имеет значения, не так ли? Она ушла, но находится здесь. У нее сейчас очень короткие волосы, почти белые.
— Белые?
Снеллер ненавидел повторять одно и то же, особенно этому ублюдку-азиату.
— Он сказал, что она не блондинка, но с белыми волосами, и что на ней были армейские зеленые брюки и коричневая ветровка. Каким-то образом она его узнала и улизнула.
— Как она могла его узнать? Она видела его раньше?
Идиотские вопросы. Трудно было поверить, что его считали суперменом.
— Я не могу на это ответить.
— Как мой английский?
— Отлично. Под твоей дверью лежит маленькая карточка. Нужно, чтобы ты на нее посмотрел.
Хамел положил трубку на подушку и подошел к двери. Затем спросил:
— Кто это такой?
— Его зовут Верхик. Датчанин по происхождению, но американец. Работает на ФБР в Вашингтоне. Очевидно, они с Каллаханом были друзьями. Они вместе окончили юридический колледж в Джорджтауне, а на вчерашних похоронах ему доверили стоять у гроба. Прошлой ночью он сшивался в баре недалеко от кампуса и спрашивал о девчонке. Через два часа один из наших людей, работая под агента ФБР, был в этом же самом баре и разговаривал с барменом, который оказался студентом юридического колледжа. Студент знал ее. Они посмотрели футбол, немного поговорили, а затем мальчишка показал эту карточку. Посмотри на обороте. Он остановился в номере 1909, в «Хилтоне».
— Это в пяти минутах ходьбы. — Карты были разложены на кровати.
— Да. Мы несколько раз позвонили в Вашингтон. Он не агент, а только юрист. Он знал Каллахана, и, может быть, он знал девчонку. Совершенно очевидно, что он пытается ее найти.
— Она бы стала с ним говорить, не так ли?
— Вероятно.
— Как мой английский?
— Отлично.
Хамел подождал час и вышел из отеля. В пиджаке и галстуке он выглядел как обычный прохожий, прогуливающийся в сумерках по Каналу по направлению к реке. Он нес большую спортивную сумку, курил сигарету и спустя пять минут вошел в холл «Хилтона». Он прошел сквозь толпу болельщиков, возвращающихся с игры с «Доум». Лифт остановился на двадцатом этаже, и он спустился на один пролет вниз.
На стук в дверь из номера 1909 никто не отвечал. Если бы открылась дверь, запертая на цепочку, то он извинился бы и объяснил, что ошибся номером. Если бы дверь открылась без цепочки и появилось лицо, то он резко ударил бы ногой и вошел внутрь. Но она не открылась.
Его новый приятель Верхик, должно быть, сидел где-нибудь в баре, раздавая карточки и умоляя детей поговорить с ним о Дарби Шоу. Идиот.
Он еще раз постучал, и, не дождавшись ответа, просунул пятнадцатисантиметровую пластиковую линейку между дверью и рамой и работал ею до тех пор, пока не щелкнул язычок. Замки не представляли для Хамела никаких проблем. Он мог открыть без ключа запертый автомобиль и завести двигатель меньше чем за тридцать секунд.
Войдя внутрь, он запер за собой дверь и положил сумку на кровать. Достал из кармана перчатки и, как хирург, плотно натянул их на руки. На стол положил пистолет 22-го калибра и глушитель.
С телефоном он справился быстро. Он включил магнитофон в разъем под кроватью, где он неделями мог бы находиться, никем не замеченный. Затем позвонил в автоответчик погоды, чтобы проверить магнитофон. Отлично.
Его новый приятель Верхик был неряхой. Большая часть одежды в комнате была грязной и просто откинута по направлению к чемодану, стоящему на столе. Он его не распаковал. В стенном шкафу висел дешевый дорожный чехол для одежды с одной-единственной рубашкой.
Хамел убрал все следы и уселся в дверном шкафу. Он был терпеливым человеком и мог ждать часами. В руках он держал пистолет 22-го калибра на тот случай, если этот клоун полезет в шкаф и его придется убить пулей. Если нет, он только послушает.
