он, было важно, и пропускать это мимо ушей никак нельзя было. Хотя мгновениями Фораме казалось, что штаб-корнет говорит далеко не самое главное.
– Катер может дойти до предела разрешенной зоны.
– Я не очень-то и надеялся, что он сядет там, где мне хочется… Это далеко?
– Еще до входа в атмосферу. По взаимному соглашению, разведывательные корабли могут подходить к планете противника не ближе такого расстояния. Иначе…
– Ну, что «иначе»? Разве их противодесантные средства не вышли из строя точно так же, как здесь?
– Не надо путать. Взорвались малые ракеты, но они ведь – только вторая очередь, их задача была – встретить на относительно небольшом расстоянии те немногие десантные корабли, что пробьются через первый пояс. А ракеты первого пояса еще в полном порядке.
– Прямо прелесть, как у вас все продумано.
– Итак, дальше. Там катеру придется остановиться.
– А как же я смогу…
– Будут две возможности. Командир катера их, конечно, знает. Первая – более комфортабельная: обождать, пока откроют окно для какого-то из их кораблей – контрабандиста или разведчика – и попытаться прошмыгнуть в их пространство, пользуясь тенью этого корабля.
– Сколько же придется ждать?
– Этого никто предсказать не может. Где-то в пределах суток, остальное зависит от везения.
– Не годится, Хомура. Я не собираюсь полагаться в таком деле на случайность. Мне легче пойти на самый сумасшедший риск.
– И все же советую воспользоваться этим способом.
– Отпадает. Каков другой?
– Выброситься в капсуле. Она настолько мала, что может и проскочить сквозь их сеть слежения. Однако полной гарантии и тут не дается. Зависит от точности управления ею, от того, насколько бдительны будут в тот миг их посты… и опять-таки от того – насколько повезет.
– Радужная перспектива.
– При хороших навыках управления капсулой…
– Откуда же они у меня, мар Хомура?
– Тогда… я опять советую предпочесть первый способ.
– Думаю, что это я решу в пути. Какое задание дано экипажу?
– Я тоже знаю только то, что сказал Полководец. Думаю, что экипажу приказано как можно скорее доставить к вражеской планете разведчика с особым заданием. Большего им знать не надо.
– И прекрасно. Ну – всего доброго!
– Минутку, мар… Конечно, есть и третий путь. Экипаж ни в коем случае не пойдет к поверхности. Но если бы управление катером в критическую минуту взял на себя решительный человек…
– Я? Но ведь я уже сказал, штаб-корнет, что у меня нет ни малейшего представления о том, как управлять.
Штаб-корнет Хомура Ди усмехнулся.
– Пульт там простой, – сказал он, – стоит лишь посмотреть, как будет работать пилот… И неужели Земля так плохо готовит своих капитанов?
После почти незаметной паузы Форама протянул ему руку.
– Жаль, – сказал корнет. – Мы узнаем друг друга лишь в самый миг прощания.
– Наверное, так и должно быть. А ты, значит, упорно считаешь себя воином по призванию?
– Знаешь, если бы тебе пришлось быть одним из трехсот погибших…
– Я понимаю. Прощай. Или – до встречи?
– Где-нибудь не здесь, капитан. Желаю тебе найти ее.
– Спасибо, друг.
Форама шагнул с площадки стартового устройства, и люк тотчас же захлопнулся за ним. Он едва успел устроиться в отведенном ему тесном уголке, как уже дали старт.
Что-то все еще рвалось на упрятанных глубоко в землю позициях. Земля содрогалась. Хомуру в лифте шатало. Но он все же добрался до центрального поста, где флаг-корнет Лекона по-прежнему неотступно находился у пульта.
– Отправил, Хомура?
– Проводил.
– Что там, наверху?
– Кажется, начало конца. А здесь?
– Здесь – непонятное. Наше собственное начальство молчит. Зато всеобщее – выражает удовольствие. И требует продолжать в том же духе.
– Надо полагать, малыш их чем-то ублажил. Передай и ты им от себя: разработка задачи завершена, команды на исполнители поданы.
– А дальше?
– Дальше – будем сидеть и ждать.
– Хорошо. Команды и в самом деле поданы – на все исполнители. Малыш ухитрился как-то связаться с этим…
– С нею, Лекона. С нею.
– Ну, конечно. И они договорились выбросить все за атмосферу, направление – бесконечность, все подряд. И со стартовых, и со складов. Вся автоматика пришла в движение. Со стороны, наверное, можно и впрямь подумать, что начинается Большой праздник.
– Пожалуй, многие удивятся, увидев, куда на самом деле уходят ракеты.
– Скорее это будет приятное изумление. Когда они увидят, что бомбоносцы той стороны не пикируют нам на головы, а тоже уходят неизвестно куда.
– Они сообразят. И быстро.
– Поймет вся Планета. Каждый, кто осмелится поднять голову. Поймут в момент, когда чужие бомбоносцы сойдут с орбит – но не для того, чтобы приблизиться.
– И наши чуткие охотники помчатся вслед за ними.
– Что будет, Лекона?
– Радость. Громадная радость у всех, от первого до последнего. За исключением, может быть, единиц.
– Ты имеешь в виду большое начальство?
– Кого же еще?
– За них не волнуйся. Они не пропадут. Как только они сообразят, куда повернулось дело, они так громко закричат о своей заслуге в решении задачи, которая столетиями считалась неразрешимой, что даже глухие, и те услышат. Нет, за них не беспокойся: они обеспечат себе железобетонную позицию на следующих выборах.
– Наверное, так и будет. Хотя на самом деле все сделал тот парень… и мы с тобой. С чего бы мы вдруг, ты не знаешь?
Штаб-корнету Хомуре этот вопрос тоже пришел в голову в тот же миг – и сейчас он уже совершенно искренне не мог на него ответить.
– Но совесть наша чиста, – сказал он. – А? Чиста?
Несколько секунд они стояли, глядя друг на друга.
– В конце концов, – медленно проговорил штаб-корнет, – долг солдата заключается в том, чтобы любой ценой уберечь свою планету и нацию от страшных и ненужных потерь, а тем более – от полной гибели. Так что не бойся: в сущности, мы не нарушили ни долга, ни клятвы.
– Я тоже так думаю, – кивнул флаг-корнет. – Да и если бы нас потом стали судить за это… Рисковать жизнью свойственно нашей профессии. В конечном итоге, мы только солдаты.
Они снова помолчали.
– Ну, я пойду, отобью донесение Кругу.
– Давай. А потом – присядем и споем.
