установлены датчики, передающие на центральный пульт управления состояние их наполненности. Но гораздо проще поверить, что официант наблюдает за столом через зеркальное окошко в стене.
Пили красное вино с виноградников Краснодарского края из фужеров цветного стекла. Депутат Слуцкий как истинный патриот не хотел покупать дорогие французские и испанские вина. Молдавские он тоже Давыдову не предложил, хотя Молдавия и входила в состав Евразийского Союза. Наверное, краснодарские виноградники принадлежали Слуцкому или он имел в них свою долю. Впрочем, упрекать хозяина за экономию на вине не приходилось. Вино было отменным.
Николай выбрал более сладкое «Мерло», хозяин пил сухое «Каберне». К хорошо прожаренной постной свинине и запеченному до золотистой корочки картофелю такие вина вполне подходили. На столе у Бориса Михайловича, несмотря на то что лето еще не началось, имелось достаточно овощей: редис, огурцы, зелень и даже помидоры. Но в целом никаких излишеств. Стол был пожалуй что скромным.
После второго бокала вина Николай осторожно повторил:
– Я ведь, Борис Михайлович, против войны.
– Да я уж понял, – хмыкнул Слуцкий. – Пресс-конференцию твою мои аналитики просмотрели, я ведь телевизор принципиально не смотрю. Одно запудривание мозгов в массовом порядке! Аналитики мне хотя бы индивидуально мозги пудрят… Однако некоторые отрывки мне показали. Они, конечно, полагают, что ты хитришь. В панику пришли, все их расчеты коту под хвост! А я так считаю, что ничего страшного. Правду ты говорил. Или почти правду. Потому что иначе зачем тебе со мной встречаться?
– Действительно, – кивнул Давыдов. – Ну даже если я и против – что толку? Один голос при обсуждении проблемы ничего не решит.
Борис Михайлович забарабанил толстыми пальцами по белой скатерти.
– Так ведь через тебя мы сможем на других представителей вашей фракции выйти.
Николай аккуратно обгрыз свиную косточку, не спеша вытер губы салфеткой.
– Я двойным агентом работать не буду. Выступать, убеждать – это пожалуйста. А коллег своих предавать – увольте… Слуцкий усмехнулся и замахал волосатыми руками:
– Что ты, что ты! Какое предательство? Только-то и замолвить кое-где словечко, только-то и передать кому-нибудь барашка в бумажке… От себя лично, естественно. То есть как бы от себя. Или от неизвестного друга. Это как с кем удобнее. А уж я за ценой не постою…
Может, прежний Давыдов и прельстился бы посулами Слуцкого? Кто знает… При всей обеспеченности он мог нуждаться в деньгах. Ведь богатый человек не тот, у кого много денег, а тот, кому их хватает… И наверняка прежнему Давыдову хотелось иметь виллу где-нибудь в Полинезии, а не дачу на Черном море, «феррари», за которую нужно платить огромные таможенные пошлины, а не «навороченную» отечественную «десятку», загородный дом наподобие дворца Слуцкого, а не четырехкомнатную квартиру. Пожалуй, и нынешний Давыдов, пообтершись, захотел бы того же самого. Это пока, после нищеты, положение человека, чье место он занял, казалось ему блестящим.
Спрашивать у хозяина о прежних договоренностях попросту глупо. Кто из них что, кому и когда обещал? Проницательный Слуцкий мог догадаться, что дело неладно. А в том, что «скользкий» Давыдов изменил свою точку зрения, странного ничего не было. Простым человеком Слуцкий вряд ли его считал… Да и не прост был Давыдов, вовсе не прост.
– Мне ведь лично денег хватает, – заметил Николай. – Ну что мне нужно для счастья? Разве что торжество мира во всем мире…
– Прежде мне так не казалось, – усмехнулся Борис Михайлович. – Речь шла о ста тысячах… В год. Сумма и впрямь не слишком большая. А если я дам двести тысяч? Сразу. И пакет акций Новороссийского порта на двадцать тысяч номиналом? По котировкам это около ста пятидесяти тысяч, верный доход…
– Заманчиво, – прищурился Давыдов. – Но не думаете же вы, в самом деле, что я могу принять подобные подарки от частного лица или организации? Мало того что это недопустимо с этической точки зрения – что скажет налоговая служба?
– Пусть тебя это не беспокоит. Оформим как пожертвования, гранты, стипендии. Мои адвокаты и не на то еще способны. С точки зрения закона все будет безупречно. Комар носу не подточит. Ну а если журналисты что-то пронюхают… Не так это и страшно, поверь моему опыту.
– Да и окупятся ли ваши вложения?
– А это не твоя печаль… Вкладываю – значит, надо.
– Если уж речь зашла о пожертвованиях… Может быть, вам стоит пожертвовать определенную сумму нашему институту?
Слуцкий тихо крякнул:
– ИТЭФу? Оригинально! И как ты это себе представляешь?
– Как спонсорскую помощь, естественно.
– Шутите, Николай Васильевич? Да ИТЭФ в десять раз богаче любой коммерческой структуры, которую я контролирую. Он стоит больше, чем весь мой холдинг. И с какой же стати я буду переводить ему деньги? Нет, не в том смысле, что мне тяжело выполнить вашу просьбу… Просто Министерство государственной безопасности заподозрит вас в том, что вы приторговываете государственными секретами. А относительно меня у них сложится еще более негативное мнение… Я уж лучше отдам деньги наличкой, а вы их вкладывайте куда хотите!
Давыдов понял, что и правда выкинул шутку. Это в его мире научные и образовательные учреждения были рады дружить с любым богатеем, отдавать свои проекты в руки откупщиков из-за рубежа, маскирующих свои действия под личиной благотворительных фондов. Здесь же, в условиях нормального государственного финансирования, научный институт, разрабатывающий новейшие системы вооружения, зарабатывал больше любой фирмы, торгующей импортным и отечественным ширпотребом. Сколь бы раскрученной ни была эта фирма и ее товар.
– Предложение снимается, – согласился с собеседником Давыдов. – Спасибо за помощь, добрые советы. Можете быть уверены – антивоенную позицию в Думском Собрании я поддержу, но ничего противозаконного делать не буду.
