совсем другое – когда живые люди чувствуют себя придатками компьютерных программ, когда их действия и их жизни проверяют надежность интерактивных моделей».
И ведь это утверждение отражает точку зрения многих. Даже среди граждан Империи найдется немало таких, которым ситуация, когда гибнут тысячи людей, кажется вполне нормальной – «нам не оставалось иного выхода, кроме применения военной силы». А возможность договориться и свести кровавую мясорубку к аналитическому расчету и нескольким дуэлям с применением танков, артиллерии и тактических ракет они назовут «ненормальной игрой со смертью». Полноте! Всегда лучше, если погибнут несколько человек, а не несколько тысяч.
Идея «государственного бусидо», наверное, могла зародиться только в России – великой стране, где каждый гражданин отвечает за себя и последствия своих действий, где девиз «За веру, честь и отечество» – не пустой звук, а жизненная установка. Мы привыкли рисковать своей жизнью и не так вольно относимся к чужим судьбам, как кажется со стороны. От любой дуэли можно отказаться, опозорив себя и сохранив жизнь. Но сколько людей ежегодно получают тяжелые ранения или гибнут, отстаивая свою честь? Уверен – это идет только на пользу обществу. В неизбежных стычках между гражданами нация очищается от слабых и неразумных, несдержанных и самовлюбленных. На самого искусного любителя участвовать в дуэлях всегда находится более острая шпага и твердая рука. А подлые и трусливые отстраняются от управления государством раз и навсегда – ведь жители не имеют права голоса, а тот, кто не может отвечать за свои действия и слова, гражданином никогда не станет.
Так и в «государственном бусидо» проблема решается малой кровью. Страны – участницы Хартии становятся сильнее с каждым годом, ведь они не тратят ресурсы! Пусть Америка бомбит Панаму и Никарагуа, вязнет в джунглях Колумбии – у нас другие принципы, мы не хотим терять ни одного гражданина и жителя, что бы ни твердили наши противники. На агрессию мы отвечаем применением силы, с теми, кто хочет договариваться, – налаживаем отношения.
Положим, я не слишком доверял аналитикам генерального штаба. Потерять сто тысяч человек в ограниченном конфликте в Азербайджане – действительно много. Но мое мнение может быть ошибочным. «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Если премьер-министр, Сенат и Дума доверяют министру обороны – значит доверяют и генеральному штабу. Значит, лучших стратегов у нас сейчас просто нет.
Вместо того чтобы выходить с винтовкой против танков, мне бы тоже хотелось двигать фигуры по шахматной доске. Но не мы выбираем судьбу – судьба выбирает нас. Жребий может выпасть каждому – и генеральскому сыну, и пожилому миллионеру-промышленнику, и только что отслужившему солдату, вышедшему из крестьян и получившему гражданство потом и кровью. Варианта два: или воевать, невзирая на общественное положение и прежние заслуги, или отказаться от гражданства.
Что касается практики применения «государственного бусидо», то она была не слишком богатой. Но все же «виртуальные войны» имели место – за последние пять лет с их помощью были решены две важные проблемы. Китай добился вывода японских войск с территории Кореи, а Пакистан захватил часть территории Индии. Первый конфликт был не слишком на руку России – усиление Китая ничего хорошего для нашей страны не несло. Но и Японию союзником Империи не назовешь – так что мы остались при своих.
Потери Индии – нашего стратегического союзника – в борьбе с арабскими государствами били непосредственно по интересам Российской империи в регионе. Но что поделать? Конфликт с Персией склонит чашу весов в регионе в нашу пользу и в конце концов поможет индусам. Хотя, возможно, ослабленную шиитскую Персию приберут к рукам государства, где господствуют сунниты. А с той же самой Турцией отношения у России напряженные…
Пусть дипломаты решают, что выгодно стране. Сейчас наша задача – выиграть любой ценой. На территорию Российской империи враг не осмеливался вторгаться очень давно. Сейчас, в виртуальном пространстве, это стало возможным – ведь Хартия, кроме прочего, декларирует неприменение ядерного оружия против стран-участниц. Что ж, посмотрим, насколько крепки наши тылы.
Я полез под кровать и вынул из стального ящика автоматическую винтовку Калашникова, личное оружие, которое с момента демобилизации всегда было при мне. АВК нужно почистить и смазать. Патроны нам выдадут, и в большом количестве, а винтовку я предпочитаю свою.
Даже если армия сейчас «воюет» в районе Баку, недостатка в боеприпасах на складах нет. В этом я твердо уверен. Если это не так – министра обороны нужно снять с должности и лишить гражданства. Потому что мы, резервисты, поплатимся за это жизнью, а страна – ущемлением своих интересов.
На вокзале нас встречал ни много ни мало генерал-лейтенант – не старый, а для своего звания очень даже молодой человек лет сорока пяти. Он был в полевой форме, но две большие звезды на гладком зеленом погоне все равно бросались в глаза. Подтянутый, невысокий, глаза слегка щурил – не иначе, близорукость. Генерал приехал на вокзал первым. Двух резервистов пока не было.
Я, должно быть, представлял любопытное зрелище: джинсы вместо армейских форменных брюк (в те я давно уже перестал влезать, сытная и спокойная жизнь, а также возраст похудению не способствуют), хлопковая рубашка, скатка из бушлата (надо будет на чем-то спать в окопе), нейлоновый рюкзак из Хельсинки – одной из туристических столиц России – и автоматическая винтовка Калашникова в чехле на плече. Шпага приторочена к спортивной сумке. По-моему, так и должен выглядеть резервист – чучелом, потехой для кадрового военного. По крайней мере генерал-лейтенант, прохаживающийся по третьей платформе, где было назначено место сбора, узнал меня сразу.
– Господин Волков, если не ошибаюсь?
– Старший лейтенант Волков.
– Приказом главнокомандующего вам присвоено звание ротмистра.
– Служу России, – без особого энтузиазма ответил я. – А какое это имеет значение? Мы ведь не в армию направляемся, а на оборону города. Там все равны.
– Не совсем. Видите ли, мы формируем команду. Вашу группу будет возглавлять полковник Сысоев – согласно росписи локального боя командиром выбран не кадровый офицер, а резервист. Полковник вышел в отставку два года назад, но оставался в запасе. Вы будете вторым по старшинству офицером. И, надеюсь, проявите себя – господину Сысоеву сорок девять лет, он не в лучшей физической форме. Правда, я слышал, у вас проблемы с рукой?
Я согнул руку, помахал ею. Боль чувствовалась, но не слишком сильная.
– Почти в порядке. Медикаменты взял, перевязку сделать смогу. Копать будет тяжело, с остальным справлюсь без труда.
– Отлично. Задача вам ясна?
– Более или менее. Надеюсь, на месте меня посвятят в детали. А в чем заключается ваша роль, господин генерал-лейтенант?
– Консультант от генерального штаба. Если вы не против, фамилии своей называть не буду – мое присутствие в районе конфликта полуофициально.
– Понятно, – вздохнул я. – Мы решили подготовиться к обороне Царицына основательно, с привлечением лучших специалистов. Тактику для нас будет разрабатывать генеральный штаб.
– Это не противоречит правилам.
– Не сомневаюсь. Как мне вас называть? Генерал-лейтенант?
– Можно – просто генерал, – скромно ответил представитель генерального штаба. Я подавил желание рассмеяться.
Спустя пять минут прибыл казак из Новочеркасска. Новенькие погоны хорунжего – один продольный просвет и две звездочки по бокам, густые пшеничные усы, синяя форма с иголочки. На поясе – шашка, на плече – винтовка в чехле. Может быть, и мне не стоило упаковывать шпагу в багаж? Впрочем, сейчас не до дуэлей, в случае надобности любой гражданин подождет. А вот с собой шпагу нужно иметь непременно – мало ли, что случится на войне. Пойти в штыковую атаку, отбиваться, когда патроны закончатся… Да и самого плохого расклада исключать нельзя – хоронят у нас без шпаги, она достается наследникам, но провожать офицера принято с орденами и личным оружием.
Казак выглядел бодро, был слегка моложе меня – лет тридцати. Пожалуй, нам повезло, что жребий выпал казаку, привычному к воинской службе. Любой казак – практически кадровый военный: представители этого сословия, хоть и служат в наше время не с юности до глубокой старости, к войне готовы постоянно. Если для резервистов призыв начинается вместе с войной, казаков часто поднимают для
