это хорошим танцорам позволяли носить два меча. Их положение в обществе было значительно выше, чем положение актеров театра. Последние были строго организованы по семейному принципу: по рождению либо усыновлению; их статус в профессии был четко определен, обычно в зависимости от старшинства. Торговому и ремесленному люду не часто выпадал случай поглазеть на эти представления, хотя сёгун иногда и позволял низшим сословиям присутствовать на спектаклях, устраиваемых в Эдо. Обычно эти зрелища чередовались с выступлениями актеров Кабуки в Осаке. Актеры Кабуки и Но в основном имели одинаковое общественное положение.
Хотя посещение театра было частью каждодневных развлечений японцев, живущих в городах, военное правительство очень подозрительно относилось ко всякого рода забавам. Предшественников этих актеров, народных комедиантов прошедших эпох, не принимали в обществе, относили к каварамоно[56], что дословно означало «прибрежный люд», – они имели обыкновение селиться вдоль берегов рек на пространстве, свободном от постоянного строительства из-за внезапных разливов, что характерно для японских рек. Актеров ассоциировали с «берегом реки» и в XVII веке, поскольку первые театры были открыты в Киото рядом с рекой Камо, в районе, где четвертая линия пересекается мостом и где до сих пор стоит единственный сохранившийся до наших дней театр Кабуки. Термин «прибрежный люд» изначально включал в себя и представителей некоторых иных ремесел наряду с теми, кто был занят в сфере развлечений, но после XVI века так называли только актеров и людей, занятых в сфере развлечений, но наиболее приличных, выделенных из тех, кто были действительно исключены из приличного общества.
Отторжение актеров от общества объяснялось не только традицией – военные правители не доверяли им именно за то, что, по их мнению, они оказывали гибельное воздействие на мораль зрителей. Однако, учитывая, что купцы постоянно посещали такие предосудительные представления, а следовательно, дальнейшему моральному разложению подвергнуться уже не могли, властям ничего не оставалось, как махнуть на них рукой – если уж театры помогают торговому люду не скучать, то пусть себе существуют. Простые солдаты тоже должны были иметь какие-то грубые развлечения, – возможно, это отвлечет их от бунтарских настроений, поэтому в Канадзаве, например, власти некоторое время сами держали театр, но не разрешали самураям или крестьянам его посещать. Тем не менее эти воины не считали зазорным тайком насладиться зрелищем, поэтому однажды после представления при выходе у театра специально установили наблюдателей, и некоторые воины были арестованы, в то время как другие, узнав о слежке, остались в театре, до тех пор пока караул не сняли (что произошло лишь через несколько недель); кое-кто сбежал, переодевшись в женское платье или нарядившись слугами. Крестьян же следовало оберечь от мыслей, что существует какая-то иная жизнь, гораздо лучше их собственной, поэтому поездки в города не поощрялись.
Любое непозволительное поведение в театре немедленно каралось; о получившем широкую огласку случае с Эдзимой упоминалось выше, именно в результате этого один из эдоских театров был закрыт навсегда, а трех провинившихся актеров и их агента отправили в ссылку. Другой случай произошел в театре Киото раньше, в 1656 году, когда актера пригласил в свою ложу самурай и попотчевал горячительными напитками; веселье закончилось тем, что воин поднял свой меч на актера, а тот в испуге убежал. Упоминаются только эти события, и нам неизвестно, был ли наказан этот самурай или нет, но все театры в Киото были закрыты на несколько месяцев, и, прежде чем им разрешили снова открыться, ложи убрали, а на распитие алкогольных напитков в зрительном зале был наложен запрет.
Отдельные самураи стали большими поклонниками театра Кабуки. При посещении театра у них вошло в обычай прятать лица под глубокой, похожей на корзину шапкой, но иногда они приглашали актеров к себе домой или наслаждались их игрой в резиденциях своих господ. Актеры в Эдо с нетерпением ждали случая, когда их пригласят играть и заплатят по особой ставке, что означало подобное приглашение. Нам известно о встрече между знаменитым агентом-актером Сакатой Тодзюро и неким самураем, это говорит о том, что самураи и актеры все-таки могли поддерживать определенного рода отношения. Тодзюро воспользовался временным закрытием театра в Киото, чтобы отдохнуть в компании некоторых членов своей театральной труппы у храма, обращенного на озеро Бива. Его узнал какой-то великий властитель (так и оставшийся неизвестным), пригласил в свою компанию, которая выпивала и любовалась пейзажем, отгородившись ширмами от сквозняков и взглядов простолюдинов. Тодзюро, очевидно, понравился господину, поскольку тот решил преподнести ему подарок и спросил, чего желает дорогой гость. Тодзюро слыл любителем необычных подарков, к тому же, будучи известным актером, он считал ниже своего достоинства принимать обычные подношения и попросил себе в подарок росшую поблизости сосну. Когда спустя некоторое время дерево доставили к нему домой в Киото, возникло замешательство, поскольку мешал узкий проход к дому и подарок мог просто разрушить стену.
Тодзюро был более состоятельным, чем большинство его собратьев-актеров. Его дом был дорого и элегантно меблирован и достаточно просторным, чтобы там можно было проводить репетиции. Будучи сам не только агентом, но и великим актером, он сумел хорошо заработать благодаря собственной популярности и разбогател. Обычно большинство актеров работали по годовым контрактам, начинающимся каждый год с осени; жалованье на этот год обговаривалось актером с театральной администрацией. В 1741 году эдоского актера Эбидзо уговорили поехать в Киото на год с жалованьем, превышающим 30 000 тысяч британских фунтов, но эта плата была чрезвычайно высокой, такого больше не повторялось. Обычно самое высокое жалованье составляло четверть этой суммы, а подавляющее большинство актеров вынуждены были довольствоваться значительно меньшей оплатой.
Жизнь актера была нелегкой. Действительно, по вечерам он обычно был свободен – после наступления темноты представления давались лишь в исключительных случаях. Однако спектакли начинались рано утром и продолжались весь день. Они держались в репертуаре недолго – в зависимости от успеха; как правило, репетиции занимали очень мало времени по современным западным стандартам, но постоянно готовились новые спектакли. Несомненно, актеры того времени обладали той же способностью «переключаться», что и актеры Кабуки сегодня, поскольку даже теперь пьесы идут очень долго, а ведь актер вынужден вести обычную жизнь: принимать гостей, заботиться о своей рекламе и питаться в перерывах между своими появлениями на сцене. Актеры обычно не имели никакой личной жизни, кроме театра, и это особенно касалось оннагата – исполнителей женских ролей. Если не считать краткого периода в начале XVII века, женщинам не позволялось открыто появляться на сцене. И от актеров, которые исполняли женские роли, ожидалось, если их принимали зрители и критики, чтобы они жили как женщины даже вне театра и как можно тщательнее скрывали свою мужскую внешность от взглядов публики. Критики периодически подавали списки самых популярных актеров.
Профессию актера получали либо идя по стопам отца, либо дебютировав в роли ребенка, либо будучи усыновленным актером, либо пройдя через нелегкий труд клоуна, развлекающего детей. Кроме того, как британский актер мог начать свою артистическую карьеру в провинции и добиться признания, получив роль в постановке лондонского театра, так и некоторые японские актеры начинали в сельской местности, возможно, в центре паломничества, таком как Исэ, где потребности паломников в развлечениях удовлетворяли один или несколько театров, после чего ему могло посчастливиться получить работу в Эдо, Киото или Осаке, где находились большие театры. Такой местный талант мог быть замечен актерами из больших театров во время их гастролей по провинции, которые они иногда совершали по кругу, стараясь охватить как можно больше мест паломничества, таких как Исэ (либо Ицукусима, который со своими знаменитыми красными вратами святилища, поднимающимися из моря, до сих пор является крупным туристическим центром) и Компира (или Котохира) на острове Сикоку, где до сих пор сохранился театр конца эпохи Токугава (теперь это кинотеатр). Театры в таких местах обычно устраивались на открытых пространствах в границах владений буддийских храмов или синтоистских святилищ, на которые практически не распространялись полномочия чиновников.
Актеры обычно размещались в храме или святилище, поскольку многие маленькие города имели указания от местных властителей, запрещающие проживание актеров в кварталах, где могли останавливаться обычные путешественники. Святилища и храмы, где имелись театры, до сих пор зачастую сохранили исполненные по обету картины или каменные столбы ворот с именами актеров-жертвователей, которые считали такие путешествия своеобразным паломничеством. Актеры театра Кабуки (это относится и
