— Ну да! — с энтузиазмом наконец-то услышанной рассказчицы воскликнула Женя. — Крутой, говорит, круче некуда. Она познакомилась с ним в английском посольстве, представляешь?! И как ее туда занесло? Я вот в Москве родилась, а ни в одном посольстве еще на приеме не бывала. Господи, хоть бы в посольство Нигерии кто ангажировал. Хрена! А Аська так жила, словно модные вечеринки — это ее второй дом. Каждый вечер куда-нибудь выбиралась.
— А что за мужик, она рассказывала?
— Еще бы! Ей ведь обычно не слишком-то верили. Ну, поймали пару раз на вранье, потом, знаешь как, правда — не правда, а все равно… Но тут почему-то очень она настаивала, чтобы поверили. Даже фамилию его назвала.
Климов.
— Климов?
— Да ты что, с дуба навернулась? Климов — крутейший мэн. Пивной король. Не бандит, но даже те его не трогают. Умеет с ними разговаривать. У него еще очень крупное охранное агентство. Он с него начинал. «Пивной кружкой» он потом уж сделался.
— И что этот Климов, приударил за Асей?
— Она говорила, что да. На приеме от нее не отходил.
Она еще смеялась, что повесила себе нужный манок на шею. Ну, богатые мужики, мол, западают на дорогие украшения хуже баб. Это была ее теория. Если на девушке есть какая-нибудь дорогушая и офигенно красивая вещица, то это для мужиков верная наживка. Они непременно обратят внимание. Тут какой-то секретный механизм в их мозгах срабатывает, мол, девушка дорогая, раз на ней сокровища надеты. Значит, пользуется популярностью у мне подобных. Значит, и мне ее подцепить не зазорно, а очень даже почетно.
— Чушь какая-то. — Маша вытерла лицо салфеткой.
— Не скажи. У женщин в дорогих шмотках особый налет. От них веет популярностью в дорогих кругах. Мужикам ведь гордость, главное, свою потешить. Что им подцепить какую-нибудь дурочку с переулочка? Плевое дело! Им подавай особенную, которой к ногам норковые шубы кидают. Ася, кстати, и о романе с Бобровым намекала. Тебе чего-нибудь известно?
— Нет. — Маша покачала головой. Хотела было рассказать, как Аське шуба досталась, но не стала. Зачем?
Ответила туманно:
— Мне ничего не известно. Во всяком случае, я его с ней не видела.
— А… — разочаровалась Женя.
— А что же за манок Ася нацепила?
— Ой, ну страшная вещь! — Девушка округлила глаза:
— Она нам показала. Охренительный кулон. Просто такая штучка!
— К-кулон? — Ноги у Маши подкосились, она схватилась за край раковины, чтобы не упасть.
— Ага! С таким голубым камнем. Аська сказала, что это коллекционный бриллиант.
— Ну?! — выдохнула Маша.
— Точно. Правда, она не дала его никому подержать.
Сказала, что в банк несет. Чтобы дома не валялся. Честно говоря, я думаю, что ее из-за этого бриллианта и… — Женя замолчала, потом вздохнула и проговорила:
— Разве ж можно такие ценности таскать в сумочке.
— Глупости! — отрезала Маша, из последних сил сохраняя спокойствие в голосе. — Пытались ограбить ее квартиру.
— Слушай, между нами. — Женя перешла на заговорщицкий шепот. — Она же прихвастнуть любила, только дай. Я удивлюсь, если она в метро этот кулон не рассматривала. Ее все время словно кто за язык тянул. Болтала на каждом шагу про драгоценности, которые ей дарят каждый день. А на приеме ее видели сотни людей. Нет, я не думаю, чтобы этот Климов позарился… Но мало ли кто в тот вечер сшивался в посольстве. Этот камень — целое состояние. Точно тебе говорю.
— Так, перерыв закончен. — В проем двери бесцеремонно просунулась голова Игната. — Марш на репетицию.
«Странно, — подумала Маша по дороге в зал. — Почему Климов не мог? Хотя если убрать легенду, что кулон жутко драгоценный, а вспомнить оценку Коли, то получается, что Климову он действительно ни к чему. Да что этот кулон вечно возникает в моей жизни?»
Никита оглядел ее довольным взглядом и причмокнул:
— Все. Полный аут.
— Это хорошо или не очень? — решила уточнить Маша.
— Это не просто хорошо. Это очень хорошо. — Он улыбнулся и, аккуратно обхватив ее голову пальцами, чтобы не помять прическу, заставил повернуться к зеркалу:
— Сама-то что скажешь?
Певица долго и пытливо вглядывалась в свое отражение. Красивая блондинка с испуганным взглядом. Страха она своего не стеснялась. Еще бы, первое публичное выступление. То, на музыкальном вечере, не в счет. То был экзамен. А теперь ее премьера в новом образе. Она должна явиться публике и покорить ее. Она должна завоевать самую тяжелую публику в Москве — расслабленных богачей, которые уже все в жизни перевидали. У которых виллы в Ницце и Каннах, счета в швейцарских банках и коллекционные машины. И коллекционные женщины.
Как заставить этих пресыщенных всеми благами мира упасть к своим ногам, исполнив всего одну не слишком замысловатую песенку?
«Бобров, конечно, гад! — пронеслось в голове. — Выбрал сцену явно со смыслом. Чтобы освистали в наказание за все… За все… А за что, собственно?»
— Да не переживай ты так! — сжалился над ней стилист. — Чего мучаешь себя? Ну, выйдешь, ну, споешь.
Даже если тебя не заметят — это не катастрофа. Так, проба пера. Я в этой гримерке стольких малевал, что уже со счета сбился. Кто-то потом сам сюда приходил, на день рождения к Алле Борисовне, кто-то сгинул. Судьбу не обманешь. Если предписано тебе стать знаменитой, станешь. А нет — нет. Как ни выпендривайся…
— Ты это меня успокоить пытаешься? — усмехнулась она.
— Я не договорил. Бобров — это тебе не мусор. Если ты под Сержем, значит, станешь звездой. И не сомневайся.
— Мне кажется, он уже сам сомневается.
— Он-то? — Никита презрительно фыркнул. — А что ты тогда тут делаешь?
— И то верно! — сказала больше себе, чем ему, Маша.
— Все, я пошел пить бренди. Успехов.
Он чмокнул ее в щечку и вылетел, оставив витать в воздухе дух дорогого одеколона и лака для волос. Одеколоном он сам пользовался, лаком ее волосы щедро полил Маша сморщила нос. Хорошо, что она вымоталась Хорошо, что приехала сюда прямо с репетиции. Игнат, Вовик и кордебалет на поддержку не решились. Расползлись по домам, сославшись на усталость. Пускай Пусть сегодня вообще никого из знакомых не будет. Лучше бы и Серж не пришел. Она задумалась.
Разговор с Женей не выходил у нее из головы. Надо бы отдать кулон Сержу. Пускай делает и с ним, и с ней что пожелает. Ну в конце концов, сколько можно мучиться?
Или лучше рассказать сначала Александру? Она мечтательно улыбнулась. Пожалуй, единственного, кого она хотела бы сегодня видеть, так это его. Ну, может быть, еще Егора. Хотя нет. Егор милый, даже очень милый. Он такой нежный, такой добрый, такой внимательный. Он так классно целуется. Но Александр.., он надежный. От него исходит такая сила, такая уверенность, что волей-неволей поверишь, что он единственный, кто может защитить ее от всех напастей. Даже от Боброва. Маша могла поспорить на что угодно, что, будь Александр поблизости, он бы не позволил Сержу обходиться с ней столь дурно.
Дверь распахнулась. Сначала у Маши все внутри похолодело — начинаются ее мучения. Вошел меценат. С привычно хмурым видом оглядел ее, потом кивнул. Кажется, остался доволен. Ни здрасьте тебе, ни до свидания. Впрочем, через мгновение Машу перестал занимать Серж, потому что за ним в гримерку вошел
