после ареста, - но тщетно. Пятьдесят четыре рыцаря, добровольно вызвавшихся защищать Орден, были приговорены к смерти и сожжены на костре как закоренелые еретики еще до начала процесса.
Ровно через четыре года, день в день, после первых арестов папа собрал сто четырнадцать епископов, чтобы принять окончательное решение по поводу Ордена. Прелаты из Испании, Англии, Германии, Дании, Ирландии и Шотландии потребовали, чтобы тамплиерам разрешили самим вести свою защиту. Папа резко возразил им и тут же закрыл собрание. По разным источникам, в окрестностях Паричка скрывалось тогда от 500 до 2000 тамплиеров, девять из них отважились обнаружить себя, чтобы свидетельствовать в пользу Ордена. Папа удвоил свою стражу и посоветовал королю поступить так же. Смельчакам заткнули рот. Голос защиты не был услышан. Голосов одного итальянского прелата и двух французских оказалось достаточно, чтобы Ордену отказали в праве на защиту.
Решив, что пора ускорить разрешение дела, Филипп отбыл в Вьенну, в Дофине, где с 16 октября 1311 года проходил церковный собор. Его приезд тут же принес свои плоды: на тайной папской консистории Орден был запрещен. 22 марта 1312 года была опубликована булла ‹Vox clamantis›[24] и Орден тамплиеров официально прекратил свое существование. Великий Магистр, который так и не признал себя виновным, был приговорен к пожизненному заключению. Большинство других рыцарей вышли на свободу, многие из них закончили свои дни в нищете. 18 марта 1314 года де Моле и нормандский наставник Жофруа де Шарне еще раз заявили о своей невиновности на многолюдном собрании, куда их привезли для публичного покаяния. Узнав об этом, король приказал сжечь их заживо как упорствующих в своих заблуждениях, что и было исполнено в тот же вечер на. маленьком островке на Сене, расположенном между королевским садом и церковью Братьев-затворников. По свидетельству одного итальянского хроникера, та же участь ждала тридцать семь рыцарей Храма, ‹которые, пока еще могли, кричали, пожираемые пламенем: 'Наши тела принадлежат королю Франции, но души - Господу!'›
5. путь суфиев.
В одной из усадеб в Сассексе, в Англии, двенадцать мужчин разных возрастов сидят в кружок на бараньих шкурах, разложенных прямо на полу. Поверх их европейских костюмов накинуты оранжевые одежды. Они не сводят глаз с сидящего в середине; наконец один из них произносит: ‹Мы все здесь, Хозяин›. Дело происходит вечером в четверг, и такие же собрания проходят в этот час в сотнях домов в Азии, Африке, Америке и Европе.
Звучит приглушенный рокот барабана. Предводитель, сорокалетний мужчина с оливковым цветом кожи, поднимает правую руку с вытянутыми пальцами. ‹Любовь! Благословение! - провозглашает он. - Есть пять принципов: медитация духа, вступающего в контакт с космосом; воздержание и самоограничение во имя высшей власти; душевная щедрость; путешествия и движения, как внутренние, так и внешние; вера в единство всякой власти›.
Присутствующие склоняют головы и нараспев произносят кабалистическое слово ‹Иаахуууу› с интонацией, напоминающей ‹Аминь› в конце молитвы.
Мы находимся на собрании суфиев. Кто эти люди? Трое из них выходцы с Востока, люди разных профессий, обосновавшиеся в -Великобритании. Четвертый - молодой архитектор, примкнувший к суфизму во время армейской службы на Ближнем Востоке; он немного знает арабский язык и изучал писания святых. Другой, явно старше по возрасту, - юрист, который, прочитав статью о суфизме, опубликовал в газете объявление, что ищет представителя этого культа в Великобритании. Здесь также два торговца и несколько клерков, прибывшие прямо из своих лондонских офисов, чтобы всю ночь предаваться мистическим ритуалам. Среди присутствующих есть также люди довольно состоятельные, привлеченные философией секты.
Чем же этот восточный культ мог привлечь европейцев - этих закоренелых материалистов?
Подобно первым пустынникам Аравии, ‹народ Пути› верит в то, что в каждом человеческом существе заключено определенное благородство духа и помыслов, и именно его учитель-суфий обязан раскрыть и развить в каждом человеке. Они считают, что человек может обрести свое истинное место в жизни только путем постоянного физического и нравственного самосовершенствования.
Является ли суфизм религией? способом жизни? философией, как йога? Отнюдь. Это тайный культ, который дает своим членам то, что те неосознанно искали в течение многих лет; и с этой точки зрения, по меньшей мере, он близок к религии. Корни этого культа лежат в описаниях арабских и персидских мистиков, которые пытались воссоединиться с Богом, доводя себя до экстаза. Но в то же время в суфизме есть и сугубо практическое начало. Суфий - человек весьма деятельный по определению, и одного этого качества ему было бы достаточно для достижения некоторых вершин в выбранной им области даже без строгой дисциплины, прививаемой суфизмом. ‹Если ты пишешь письмо, - говорится в одной суфийской пословице, - составь его так, как если бы весь мир судил о тебе по одному только этому посланию›.
Но суфии считают, что невозможно обрести душевное равновесие, взяв из их учения лишь несколько принципов; они утверждают, что суфизм можно сравнить с образовательной системой, которую надо принимать во всей ее цельности. Как стать суфием? Это крайне сложно, так как суфии не имеют права обращать кого-либо в свою веру. Дело в том, что согласно суфистским правилам ученик должен подчиняться любым приказам своего учителя, вплоть до самопожертвования, и, если бы суфии набирали своих сторонников, обещая им мирское или духовное возвышение, их могли бы обвинить в том, что они стремятся лишь обрести над ними власть. На Востоке, где суфизм более распространен, от кандидатов отбоя нет; многие юноши и девушки с детства воспитываются родителями-суфиями в духе этого учения: в отличие от многих сект суфизм не требует от своих приверженцев безбрачия.
В исламских странах отношение к этому учению довольно противоречиво. Казалось бы, ортодоксальные мусульмане должны были бы отвергать систему, которая подразумевает освобождение человека от религиозных обязательств после периода соответствующего образования. Но арабский народ чтит тысячи могил учителей-суфиев, немало приверженцев этого учения среди самых почитаемых религиозных писателей и национальных героев Востока.
Безусловно, в суфизме много мистики. Суфии верят в то, что достигшие высоких степеней посвящения способны силой своего духа оказывать влияние на разум других людей и даже, совершенно необъяснимым образом, на ход событий; суфийская литература полна примеров подобного рода. Эта уверенность безоговорочно разделяется западными членами секты.
‹Моя шестилетняя дочь умирала от неизлечимой болезни, - рассказал мне один англичанин-суфий, - и я попросил Учителя благословить ее. Он простер руки ко мне, ладонями вверх, и произнес ‹Барака Башад› (да будет она благословенна). Дочка поправилась за три дня›. На Востоке можно услышать великое множество подобных историй: неизлечимые больные, от которых отказались европейские светила, попадали к суфийским Учителям, те произносили ‹Барака› - и готово. Эта власть передается от Шейха (Учителя) к ученику, от одного поколения суфиев к другому.
Но вернемся на собрание суфиев в Англии. Один из его участников подносит правую руку к шее, показывая тем самым, что просит слова. Шейх кивает головой.
- Я прошу у вас совета. Я работаю в автомобильной промышленности. У меня есть выбор между вложением денег в покупку подержанных машин и постройкой новых гаражей. На оба дела у меня не хватит капитала. Что лучше выбрать? Шейх касается глаз кончиками пальцев.
- Вы получите ответ после окончания собрания.
Затем слово берет помощник Шейха.
- Мы просим вас пролить свет на вопрос о штаб-квартире Ордена. Считаете ли вы, что мы должны купить дом для созерцания и медитации?
Шейх поднимает глаза.
- Надо организовать сбор средств. Мы не должны брать деньги в долг: это противоречит правилам Ордена. Когда денег будет достаточно, мы купим дом.
