– Гмм... ты такая вкусная...
Мерси потерлась носом о нос Даниэля.
– Я люблю тебя, – произнесла она едва слышно.
– И я люблю тебя и хочу, чтобы ты сейчас была со мной в постели! – шепнул он в ответ. Его рука потянулась к пуговицам на платье Мерси. Она погладил его по щеке и спрятала свою руку под большой ладонью мужа.
– Теперь я вижу, что тебе уже гораздо лучше, если ты думаешь об этом. – Она выпрямилась и посмотрела на него яркими, сияющими глазами. – Ты свет и любовь моей жизни, Даниэль Фелпс, но веди себя прилично.
– Милая, как трудно удержаться, когда ты наклоняешься надо мной и твоя очаровательная грудь...
– Как крепко в твоей голове засела мысль, что последние несколько дней ты единственный мужчина в доме! Мы тебя совсем избаловали – мама, я, Тенеси и Элеонора, не говоря уж о Минни, ты для нее вообще пуп земли.
– Меня все очень любят, – заключил он.
– Завтра или послезавтра, когда приедет папа, тебе придется поделиться с ним нашей заботой: ты должен привыкнуть к этой мысли, – сказала она строгим, менторским тоном.
– Но ваше внимание, миссис Фелпс, я ни с кем делить не намерен! – он провел рукой по ее спине. Его глаза дразнили. – У мужа есть особые права. Ты обещала Брату Фарли повиноваться мне. Поэтому поцелуй меня еще раз.
– Ложись и отдыхай. – Мерси скорчили ему рожицу. – Если ты будешь вести себя хорошо, мы позволим тебе подняться и съесть ужин, сидя на кровати.
– А ты что собираешься делать?
– Сейчас отнесу эту миску на кухню, а потом пойду во двор и сниму сухое белье. А что я буду делать после – не знаю, но сюда заходить не буду, так что отдыхай.
Мерси взяла миску, бритву и полотенце.
– Интересно, Белинда тоже относилась бы ко мне так плохо?
– Ты об этом никогда не узнаешь, не так ли? – в тон ему ответила Мерси, ехидно усмехнувшись.
Улыбаясь, она вышла из комнаты. На сердце былс легко. Даниэлю становилась лучше, он поправлялся. Когда она укладывала его ногу на подушку, он даже не поморщился. Уходя из комнаты, Мерси заметила его ласковый взгляд. О, как она любила этого человека!
Утро было солнечным и ярким, но сразу после обеда с запада потянули тучи, а к вечеру уже засверкали молнии.
Ветер крепчал. Белье развевалось в разные стороны, когда Мерси снимала его с веревки. Она зарылась в рубашку Даниэля и счастливо рассмеялась, вспомнив свое дурачество. Еще девчонкой ей приходилось снимать с веревки его рубашки, тогда она всегда ворчала и ругалась.
– Мяу! – услышала крик кота Мерси.
– Мяу! – Дрозд сидел у дверей в сарай. Он уже не был таким толстым и лоснящимся, как в день их отъезда в Кентукки. Кот стал худым, а его главное достоинство – длинный пушистый хвост – ободранным. – Мяу! – еще раз повторил он, но не сделал ни малейшей попытки подойти к ней.
– Дрозд! Что с тобой произошло? Ты выглядишь еле живым. – Мерси пошла к нему с бельем в руках. – О, дорогой! Я пойду отнесу все это в дом. Побудь здесь, я сейчас вернусь. Она говорила с котом так, будто он понимал ее слова. Кот облизнулся и уставился на нее круглыми янтарными глазами.
Мерси быстро вбежала в дом, бросила белье на кухонный стол, взяла несколько кусочков хлеба и направилась к двери.
– Что ты хочешь, детка? – спросила ее Минни.
– Я принесла белье. Пойду покормлю кота Мари Элизабет. Он еле живой и ему, кажется, досталось от кого-то.
– Дождь собирается. Ты можешь промокнуть и заболеть.
– Я не промокну. А если дождик меня и намочит, то не растаю. – Мерси улыбнулась, выходя из кухни.
Минни с ее сбивчивой речью и трогательной заботой занимала в их жизни все большее место.
– Послушай меня и приходи, как только начнется дождь, – крикнула Минни и запела свою песенку.
– Хорошая новость! Колесница едет. Хорошая новость! Колесница едет... – Минни всегда пела, когда работала.
Ветер становился все сильнее и закручивал юбки Мерси вокруг ее ног, когда она бежала к сараю, где последний раз видела кота. Дрозда нигде не было, но он не мог далеко уйти за такое короткое время.
– Дрозд! Где ты?
Двери в сарай были закрыты. Мерси открыла одну из них, заглянула туда и снова позвала:
– Я тебе кое-что принесла. – В ответ не прозвучало привычного «мяу», поэтому она закрыла дверь и пошла вдоль пристройки, где они иногда держали корову.
Она снова звала, останавливаясь и прислушиваясь. В конце пристройки, за амбаром, росли густые заросли чертополоха. Что-то черное мелькнуло в траве.
– Дрозд! – позвала Мерси, – кис-кис-кис, котеночек. Она чуть не рассмеялась от звука своего голоса.
