Он приготовил чай, нарезал лимон, достал из сумки печенье, шоколадное, которое так любила Лина, – и похолодел. Что он делает? Она догадается!.. Алекс скосил глаза, не поднимая головы от сумки: Лина смотрела на него пристально. Он помешкал немного и распрямился:
– Печенье я вам не предлагаю, вы, наверное, как все девушки, на диете сидите? Или разделите со мной? Это мое любимое, шоколадное.
Ну, как, прошел его номер? Он глянул на Лину. На ее лице было напряжение, но она молчала, и невысказанный вопрос застыл в глазах.
– Я страшный сластена, – продолжал врать Алекс, – что совершенно неприлично для мужчины!
– Глядя на вас, не скажешь, – в глазах Алины было по-прежнему недоверие.
Он вспомнил отданную ей в кафе шоколадку.
– Я стараюсь не есть сладкого, конечно, но вот в печенье себе отказать не могу…
– Вы от сладкого поправляетесь? – спросила Лина, окинув изучающим взглядом его стройное, в хорошей форме тело.
– Гимнастика, мучаю себя упражнениями! А то бы давно уже в дверь не пролезал… Люблю, знаете, вечерком чаю – от кофе меня бессонница мучает – с печеньем, с шоколадным…
– И с лимоном? – подозрение.
– Когда как… Но люблю с лимоном, люблю. Он аромат придает чаю… А вот еще что хорошо – с мятой, с мятой я тоже люблю… А вы любите?
Ему было стыдно так врать, ему казалось, что все очень плохо, фальшиво получается, но, как ни странно, напряжение мало-помалу исчезло с ее лица.
– Я тоже люблю чай с лимоном. И с шоколадным печеньем… У нас с вами схожие вкусы.
– Да что вы? – удивился Алекс. Хорошо удивился, естественно. – Какая редкость! Должно быть, мы с вами родственные души! – А вот это редкостная банальность. Но не страшно, пусть и банальность, главное – разогнать подозрения.
Все обошлось. Они закончили чаепитие, убрали со стола, уселись – Лина в кресле, ноги под себя, Алекс на диване.
– Ну, рассказывайте вашу историю, – сказал Алекс.
– Какую историю? – насторожилась Лина.
– Почему вы сбежали из больницы. Вы ведь сбежали из больницы или мне показалось?
Лина нахмурилась.
– Ничего подобного. Вам показалось.
– Я набросаю ваш портрет, пока мы говорим, ладно?
– Мне все равно, – пожала она плечами.
Алекс взял карандаши и бумагу, прикрепил лист к планшетке и устроился на диване, планшетка на коленях.
– Я вообще не была в больнице. То есть я там была, но не как пациент. Я приходила навестить подругу.
– И сбежали от подруги?
– Я не сбегала… – попыталась настоять Лина.
– Неужели? – с рассеянной иронией сказал Алекс, нанося первые линии на бумагу и переводя все время глаза с ее лица на лист.
– Я приходила навестить подругу, а там… А туда пришел один человек… Которого я не хотела видеть. Я его не люблю, этого человека… Я просто не хотела с ним встречаться…
«Уж не меня ли она имеет в виду?» – грустно подумал Алекс.
– …Вот и сбежала. Вернее, не сбежала, а попросила вас меня вывести, чтобы он на меня не обратил внимания…
– А, понятно. – Алекс бросал на нее короткие, не к ней обращенные взгляды и переносил ее черты на бумагу, иногда стирая ластиком тонкие штрихи.
– Не верите, – не столько спросила, сколько констатировала Лина.
Алекс не стал ей отвечать. Пусть ведет разговор сама.
Помолчав некоторое время, Лина действительно заговорила с неожиданным напором:
– А откуда вы знаете, что я сбежала из больницы? Вы что, меня знаете? Что вы там делали, в больнице?
Ого! Какая атака! Но у него готов ответ.
– У меня там родственница, двоюродная тетя. Я ее навещал. А догадаться, что вы сбежали из больницы, совсем не сложно: если бы вы были посетительницей, то у вас была бы с собой сумочка. И вы бы после посещения спокойно бы отправились домой. Вы же, однако, сидите тут, и я рисую ваш портрет: домой вы не хотите, и сбежали вы от кого-то из домашних. Может, от папы с мамой, может… И кроме того, вы, видимо, забыли, что в парке больницы вы мне сказали, что уходите из больницы, чтобы навестить подругу. Не пришли навестить, а уходите, чтобы навестить, припоминаете теперь?
Кис был бы доволен мной, хороший я ученик, правда, Леша?
