Так поступаете? Строите из себя хорошую и ни в чем не повинную! А на самом деле…
— Что случилось? — спросила Элисон.
— Она еще спрашивает! Не говорите со мною, мисс! Я не хочу ничего слышать! Я все поняла! Вы злая… злая!
— Да в чем дело? — закричал Роджер. — Что с вами?
— Я свое место знаю, — говорила Нэнси. — Но пусть и она знает свое… Я нанималась не для этого! Чтоб в меня кидали посуду! Делали посмешищем! Нет, мисс Элисон, я ни минуты здесь не останусь.
— Ну и не надо!
— Мама, — сказал Гвин, — перестань. Элисон ничего не сделала. Это я играл с тарелкой и не знал, что ты там. Тарелка просто выскользнула у меня из рук. Извини, пожалуйста.
Нэнси ничего не ответила, вошла в кухню, с силой захлопнула за собой дверь. Гвин кивком предложил Роджеру и Элисон пройти дальше в бильярдную.
— Ух ты, — сказал Роджер. — Прямо землетрясение!
— Спасибо, Гвин, — сказала Элисон. (Он внимательно посмотрел на нее.) — Извини, что я так с твоей матерью. Но я просто не могу… Ведь я…
— Не можешь? — Гвин продолжал смотреть на нее. — Тебя не учили этому?
— Кто-нибудь объяснит мне, что вообще происходит, будь я неладен?! — спросил Роджер.
— Ну хорошо, забудем, — сказал Гвин, обращаясь к одной Элисон. — Пойду умасливать мою старуху. Это я умею. А потом схожу в магазин и принесу ей пачку сигарет для полного успокоения.
— Она была очень злая, — проговорила Элисон. — Очень.
— Не будем на нее обижаться, — сказал Гвин. — Какие могут быть ссоры между друзьями, верно? Вы тоже идите и успокойте своих предков — они наверняка слышали весь этот крик. Пускай не волнуются и ведут себя хорошо… Потом встретимся и займемся чердаком. И разгадаем все загадки, какие есть…
— Хорошо бы, — сказал Роджер. — А тарелка, которая разбилась… Ведь вчера сама Нэнси унесла ее из комнаты Элисон? Верно?
— Вроде бы. А где остальные?
— Вон они, — показала Элисон. — Я положила на бильярд. Видите?
— Заберу потом, — сказал Гвин. — И рассмотрим их как следует: почему такая слабая краска на рисунках?..
Они разошлись в разные стороны.
— …Знаешь, — говорил Роджер, когда они с Элисон шли по дорожке сада. — Забыл тебе сказать: в то время как Нэнси кричала на тебя, а ты вся кипела, словно чайник, я увидел новую трещину — там, где это пятно, над дверью. Заметила ее? Нет? Потому что стояла спиною. Странно, правда? Уже вторая со вчерашнего дня. Первую засек отец…
Гвин в это время медленно и задумчиво шагал в сторону кухни. Он размышлял.
«Тарелка, та, что разбилась, стояла среди других на кухонной полке. Мать была в кладовке… Что же произошло? Что могло произойти? Кто это сделал?.. Гув возился с углем во дворе — накладывал в тачку… Кто же тогда? Кто?!. И зачем?»
Что-то похожее на взрыв раздалось из бильярдной! Гвин бросился туда. На полу валялись осколки тарелок. Несколько осколков попали в стену, туда, где она была замазана известкой; в этом месте все было испещрено царапинами.
Первым делом Гвин заглянул под бильярдный стол, потом в шкафы — никто там не прятался; чучела животных в своих стеклянных ящиках оставались неподвижными.
Аккуратно, стараясь не шуметь, он начал собирать осколки.
Утреннее солнце уже светило вовсю, нагревало дубовые балки крыши. От них шел приятный запах: вековой старины, дерева и зерна, молока и сыра — всего того, что когда-то заполняло это помещение. Со стороны дороги, проходящей за домом, донесся треск мотоцикла — будто кто-то непрерывно бил стекла.
Гвин услышал, как что-то упало рядом с ним, в комнате. Он обернулся. Большой кусок известки отвалился от стены… Еще один… И оттуда, из отверстия в стене, на него смотрели два глаза.
5
— …Гвин сказал, это он сделал. Не думаю, что она поверила, но хотя бы заткнулась.
— Не надо так грубо, — сказал Клайв. — Значит, благородный Гвин взял на себя это страшное преступление?
— Да, он молодчага, — согласился Роджер. — Я говорю тебе об этом на случай, если она опять поднимет хай.
— Спасибо за информацию.
— На самом деле, — продолжал Роджер, — никто из нас даже не прикасался к этой дурацкой тарелке.
— Возможно, просто свалилась, — предположил Клайв, — а наша ворчунья решила, что кто-то захотел позлить ее.
Клайв занимался в это время весьма серьезным делом: подшивал подметку своего болотного сапога, который начал пропускать воду.
— Кажется, в порядке, — сказал он после того, как опустил сапог в речку, поболтал его там и затем сунул в него руку. — Сухо, как в печи.
— Ты видел это, пап? — спросил Роджер. Он сидел на плоской поверхности большого камня. — Эту дыру? Она насквозь.
— Неужели? Нет…
— Как думаешь, кто мог ее сделать?
— Понятия не имею… Но очень интересно. И сразу видно, что не руками, а каким-то машинным способом. Странная штука для этих заброшенных мест.
— Погляди, пап, — сказал Роджер. — Через нее виден весь наш дом. Как будто кто-то специально нацелился на него.
Отец присел на корточки, заглянул в отверстие.
— Шикарно! — сказал он. — И довольно странное впечатление. Как на моментальной фотографии. Фасад дома, вершина холма, деревья.
— Не понимаю, — сказал Роджер. — Как можно так нее рассчитать, когда сверлишь камень? Я и фотокамерой не возьму с такой точностью, потому что расстояние большое… Жутко интересно, верно?.. Ты собираешься сегодня за покупками?
— Думаю, после чая. Что неприятно в этих местах — каждую неделю таскаться в магазин, как на работу.
— Купишь мне фотопленку и бумагу? Я скажу какую.
— Конечно, старичок. Только запиши, а то забуду.
Гвин запер бильярдную, но ключ не повесил на гвоздь и кухне, а сунул в карман. Затем вышел из дверей и зашагал по узкой тропинке между задней стеной дома и тем, что осталось от прежней ограды сада, расположенного по крутому склону холма. Он шел, утопая в зелени папоротников, по ковру влажного мха. Воздух здесь был насыщен прохладой, хотя день обещал быть жарким.
Дойдя до открытой площадки, он уселся на край стоящего там бака с водой, куда иногда пускали рыбу, и ополоснул руки. Он смотрел, как с них сходила серая известковая пыль, покрывая воду, словно паутина. Потом откусил кусок сломанного ногтя, почистил все ногти прутиком. После чего отправился к конюшне.
Он был уверен, что Гув закончил возню с навозом, но, когда вошел во двор, увидел, что тот стоит неподалеку от кучи, опираясь на лопату. Что-то в его облике заставило Гвина замереть на месте.
Голова Гува была наклонена набок, два пальца рук засунуты в жилетные карманы, в неподвижной фигуре чувствовалось напряжение. Он бормотал что-то себе под нос — что именно, Гвин не мог
