– Знаю, все знаю, – перебил Рамиро, улыбаясь. – Знаю и поздравляю, рад за тебя.
– Благодарю.
– Я бы и сам пошел к тебе в стажеры. Давно мечтаю хлебнуть соленого ветра. Возьмешь?
– Отчего же не взять? – ответил Педро. – Научишься судно водить, будешь совершать интересные рейсы…
– Интересные рейсы! – захохотал Рамиро. – А где у меня время для них? Я смогу водить судно только при одном условии, дорогой Педро.
– Каком?
– Если на борт можно погрузить всю редакцию «Ротана баннеры».
– Вместе с вашим серьезным секретарем?
– Непременно.
– Нет у нас такой посудины, – вздохнул Педро, поглядывая на гитару.
– Вот это только меня и останавливает… Ну, а в горы зачем пожаловал? – спросил Рамиро, вновь становясь серьезным.
– Ты здорово сейчас занят?
– Репетирую.
– Неужели ты и так своих песен не помнишь?
– Я всегда репетирую перед выступлением.
Они помолчали. Педро медлил, стараясь оттянуть нелегкий разговор.
– Как Люсия? – спросил он.
– В порядке. Занята малышом. Но ты, думаю, приехал сюда не для того, чтобы задать этот вопрос? – усмехнулся Рамиро.
– Ты прав, как всегда, – вздохнул Педро. – Скажи-ка, ты помнишь Гарсиа?
– Гарсиа? – медленно переспросил Рамиро. – А почему ты спрашиваешь?..
Миллер долго ворочался на жесткой койке. Он хотел подремать после обеда, принесенного Шторном, но из этой затеи ничего не получилось.
За окном слышались голоса, смех. Миллер поднялся и в сердцах захлопнул створки. Он стал уже задремывать, но тут в коридоре раздался громкий женский смех. А теперь добавилась еще гитара в соседней комнате. Это упражняется Рамиро Рамирес, самый популярный в Оливии гитарист, который приехал из Санта-Риты на выступление. О том, что он прибывает сюда, Миллера днем предупредил директор.
Миллер помнил Рамиро Рамиреса еще по давним денькам своей недолгой (и, увы, неполной) власти, хотя тогда и не доводилось его видеть. Много крови Рамирес попортил и правительству, я генералу Четопиндо. Уж наверняка его гнусные подстрекательские песенки сыграли немаловажную роль в перевороте. В тревожные дни, предшествовавшие перевороту, филеры Комитета общественного спокойствия проморгали Рамиро Рамиреса: по их данным, этот уже в тогда популярный гитарист стоял в стороне от революционного движения, существовал сам по себе. И лишь во время осады цитадели случайно удалось выяснить, что Рамиро Рамирес входит в забастовочный комитет…
А теперь вот этот самый Рамирес важная шишка в правительстве Орландо Либеро. Оказывается, он помогает формировать общественное мнение. Миллер сжал кулаки: эх, миндальничали тогда!.. Такую богатую страну проворонили! Ну, ничего, не все еще потеряно. Если удастся захватить власть, он, Миллер, будет осмотрительней и с первого же дня займется… профилактикой.
Гитара за стеной раздражала, аккорды впивались в мозг. Миллер и в простыню заворачивался, и голову совал под подушку – ничего не помогало: звуки настигали его и там.
Пойти, что ли, сказать ему, чтобы перестал бренчать?.. Нет уж, лучше Рамиресу не показываться лишний раз на глаза – может заприметить, благоразумно решил Карло. Рамирес теперь опасный человек. У него в руках такой аппарат, как главная газета страны.
Ему вдруг припомнилась ядовитая заметка, помещенная некогда в «Ротана баннере» по случаю того, что безвестный бразильский коммерсант, по личным делам оказавшийся в Оливии, сумел оказать помощь генералу Четопиндо, который из-за происков шофера, связанного с левыми, очутился в критическом положении…
Миллер вытащил голову из-под подушки: от проклятой гитары никуда не спрячешься. Мысли снова потекли по привычному руслу. С Иваном Талызиным, кажется, все обошлось. Не узнал он Миллера, когда они нос к носу столкнулись на лестнице. Молодчина Шторн! Но все-таки лучше еще несколько дней воздержаться от активных действий.
Кто-то тихо шел по коридору. Приближаясь к комнате Миллера, замедлил шаг. Неужели за нам?.. Он подобрался. Но человек остановился у соседней двери, куда и постучал. Гитара смолкла, и пение больше не возобновлялось.
«Слава богу», – подумал Миллер. Но через несколько минут выяснилось, что не все слава богу: вместо аккордов за стенкой забубнили. Миллер попробовал прислушаться и внезапно разобрал имя «Гарсиа». Он сбросил простыню и приник ухом к тонкой стенке.
– …Где же ты раньше-то был, дурья башка? – сказал Рамиро, когда Педро смолк. – Почему сразу мне не рассказал? Ведь столько времени прошло!..
Педро вздохнул:
– Боялся за собственную шкуру.
– А теперь?
