бани, и отец, приготовив березовый веник, собирался попариться.
– Я тоже пойду, – сказал Ленька, вспомнив сегодняшний конфуз. – Давно в бане не был.
Мать собрала обоим бельишко, положила его в деревянную шайку, и Ленька с отцом пошли к берегу, где стояла крохотная банька.
Распаренный, приятно усталый и необыкновенно чистый, Ленька после бани сразу улегся спать. Спозаранку он снова убежал в Парфино. Ленька решил не возвращаться домой до тех пор, пока не повидает этого неуловимого начальника штаба Трофима Петровича. Но как велико было огорчение Леньки, когда, зайдя в избу, он не застал там ни единой души. Видно, партизаны ушли совсем недавно: в избе еще стоял синеватый дым махорки. Какая-то женщина обшарпанным веником заметала сор. Она брызгала пригоршней воду на пол. Вода собирала пыль, и на половицах, как ртуть, во все стороны разбегались мохнатые серые шарики.
– А партизаны где? – растерянно спросил Ленька. – Кто ж их знает, – пожала плечами женщина. – Собрались и уехали, меня не спросили…
Глубоко расстроенный, готовый от досады заплакать, Ленька вышел из избы и в сенях столкнулся со Степаном. Сейчас Ленька готов был простить ему все его насмешки. Он видел в нем единственного человека, который мог ему сейчас помочь.
– А наши где? – спросил Ленька. Он и не заметил, как у него вырвалось слово «наши».
Степан посмотрел на мальчика, и в глазах его опять мелькнула усмешка.
– А кто это ваши? Отряд ушел, а ваши – не знаю.
Партизан сразу же понял, что шутка его неуместна – такое лицо сделалось у Леньки.
– Да ты погоди, нос не вешай, – сказал он. – Идем, уж так и быть, провожу. Мешок только свой захвачу, и пойдем.
Он вошел в избу и через минуту вернулся.
– Пошли. Тут недалеко, может быть, и нагоним.
– А не нагоним если…
Степан хотел снова ответить шуткой, поддразнить паренька, но удержался.
– Не нагоним, так в деревне найдем.
– А где? – не унимался Ленька. Ему все казалось, что Степан продолжает шутить. – Где деревня-то? Как она называется?
– Да шут ее знает, – неопределенно ответил партизан.
Шли довольно долго по скрипучему снегу. В дороге отряд не нагнали, но в деревне партизаны еще не успели разойтись по избам и толпились на улице.
Ленька сразу же увидел Василия Григорьевича и бросился к нему.
– А, и ты уже здесь! С начальником штаба говорил? Чего же ты! Пойдем!
Василий Григорьевич с Ленькой поднялись на крыльцо с поломанными перилами.
В чистой половине избы, куда они прошли через кухню, было несколько партизан. Невысокий бородатый человек сердито ходил по комнате и кого-то отчитывал. Кого – Ленька понять не мог, потому что командир обращался ко всем, останавливался то перед одним, то перед другим партизаном.
Мухарев ждал, когда Петров закончит разнос, но тот и не собирался этого делать.
– Вы думаете, что, – гудел он, – раз партизанский отряд – значит, никакой дисциплины? Запомните раз и навсегда: мы часть Вооруженных Сил Советского Союза. Понятно?..
Наконец Петров остановился посреди горницы и сказал более спокойно:
– Гляди, чтобы в последний раз это было! Иначе оставайся лучше здесь, в тылу. Через два дня выступать, а у нас того нет, другого нет.
– Будет сделано, Трофим Петрович. Можно идти? – упавшим голосом спросил один из присутствующих.
– Да смотри, чтобы помыть всех! – крикнул Петров ему вслед. – Чтобы баня была с паром, как полагается.
В избе наступила тишина. Учитель воспользовался этим.
– Трофим Петрович, – сказал он, – паренек вот к нам в отряд просится. Бывший мой ученик.
– Этот? – Петров указал пальцем на Леньку. – А сколько тебе лет?
– Пятнадцать…
– А он не струсит?
– Не должен бы. В школе атаманом был.
Ленька с благодарностью посмотрел на учителя.
– Ну что ж, бери. В разведку небось прочишь? Только оружия у нас нет. Самим добывать надо. Автомат тебе никто не даст.
– А у меня уже есть.
– Есть? Где?
– В лесу закопано. Как фрицы пришли, зарыли мы. Гранаты там, СВТ с пулеметом…
