— Как же так? — спросил, наконец, Эртхиа, когда гость был накормлен и уже неторопливо прихлебывал отвар. — Ведь исполнились все ваши надежды, и ваш законный повелитель вернулся из ссылки и обрел почтение и покорность своих подданных. Как же вышло, что вы теперь в степи — один, без приличной вашему званию свиты, даже без вьючной лошади с припасами?!
У Тхэ скорбно кивал головой, соглашаясь с его недоумением.
— Но я мог и предвидеть такой поворот. Наш повелитель есть опора законности и справедливости. Зная, что я недоволен воцарением его старшего брата, он справедливо заподозрил меня в причастности к гибели узурпатора. Я узнал — отец моей драгоценной супруги весьма влиятелен во дворце, — что готовится крайне неприятный для меня указ. Нарушить его я не смог бы, но пока он еще не принят — кто может упрекнуть меня в неподчинении? Я немедленно покинул дом и отбыл следом за вами, надеясь, что еще догоню вас.
— А как же ваша семья? — выпалил Эртхиа. — И как же госпожа Хон?
— Что же делать? — сокрушенно вздохнул У Тхэ. — Жену пришлось отослать в дом ее отца, теперь она — только дочь важного вельможи, который в милости у императора. В ближайшее время отец выдаст ее замуж, не сомневаюсь, удачно… И ничто больше не связывает ее со мной. Благодарю мудрое небо, которое до сих пор отказывало нам в счастье иметь сыновей. Мнил это наказанием — оказалось благословением. Никогда не знаешь, чем обернутся твои обстоятельства.
— Так а что же с госпожой Хон? — не успокаивался Эртхиа.
— Да вы и не знаете! Как же, она удавилась на другой день после вашего отъезда. Что ж, это лучше, чем идти певичкой в веселый дом, она ведь из благородной семьи. А куда бы ей теперь деваться? Родители не укрыли бы ее, во дворце ее наказали бы до смерти. А в домах с цветными перилами не спрашивают, откуда, — спрашивают, почем…
Эртхиа оглянулся на Дэнеша: так ли он понял? Может ли это быть? Дэнеш кивнул, стал смотреть в сторону.
— Смерть на руках моих! Как зараза. К кому ни прикоснусь…
Эртхиа вскочил и стремительно зашагал в темноту, подальше от света, подальше от друзей.
Много позже Тахин нашел его в темноте, лежащего лицом в землю. Присел рядом.
— Разве мне ты не подарил жизнь?
Эртхиа перевернулся, впился глазами в Тахина.
— Не верю! Ты это говоришь? Ты сам? Ты называешь жизнью то, что я причинил тебе? Эту боль? Эту невозможность всего? О, Тахин, о, сердце мое! Можешь ли ты — когда-нибудь сможешь ли — простить несчастного Эртхиа, который приносит смерть и несчастье всем, кого любит? Брат мой Акамие и Дэнеш, ведь у них одно на двоих сердце, и я разорвал его пополам. А господин У Тхэ и Сю-юн? Разве я хотел этого? О, это еще не все! Ты не знаешь. Оттого что я нарушил запрет, наложенный Судьбой, умерли, должно быть, уже мои женщины, мои дети, мои побратимы и весь мой народ. Куда я иду? Чего ищу? Что нужно мне еще в этой жизни? И не удавиться ли и мне тоже, чтобы никого больше не задело проклятие, которым я проклят? И уж во всяком случае я не допущу, чтобы этот У Тхэ ехал с нами. Пусть уходит, куда угодно. Может, хоть так спасется.
Но убедить У Тхэ следовать своим путем не удалось.
— Мне неприлично оставаться самому по себе, без господина, которому я служу, — сказал ыский вельможа. — Такого позора в моем роду никому еще не выпадало. Но и служить человеку низкого происхождения я не могу. До того, как Шан Ань объединил Ы, страна была разделена на сотню княжеств, непрестанно воевавших между собой. Князья были умервщлены вместе со своими семьями и всей родней, но одной из наложниц князя По удалось спастись, а она носила его ребенка. Родившуюся девочку вырастил один из приближенных императора, он и взял ее в жены. Вот какова кровь, текущая в моих жилах. Могу ли пойти на службу к кому-нибудь ниже царя, и царя великого? И раз мы уже убедились, что наши жизни связаны в девяти рождениях — а в этом не может быть сомнений! — то кого же мне еще искать? Если и господин Дэн-ши, происходящий по прямой линии от самого Шан Аня, служит вам, чего же и мне желать? Позвольте быть вам преданным слугой, иначе жизнь моя не имеет смысла и нет нужды мне стремиться оставить потомство, которому тогда не передам служения и чести. Останется мне удавиться или зарезаться.
— Я вот не понял, отчего ваш император оказался так несправедлив к вам? — спросил Тахин, видя, что Эртхиа не торопится с ответом. — Судя по тому, что я успел понять, смерть его брата — спасение для страны.
— Да, это так, и он это понимает.
— Ну так что же он?..
— Он не может попустительствовать сохранению жизни преступника, поднявшего руку на Золотого Дракона. Это немыслимо и несообразно. Это посягательство на самые основания Ы. Я преступник, это ясно. Я сам это знаю.
— Но далеки от того, чтобы жалеть о содеянном, — улыбнулся Тахин.
— Конечно! — с жаром воскликнул У Тхэ. — Ведь это было единственное средство вернуть государству истинно законного правителя. Что же делать, так было предопределено.
— Как я понимаю, — медленно и осторожно произнес Дэнеш, — вы не должны были… покидать Унбон.
— Благодарю вас, но нет нужды щадить мою гордость. Скажем прямо: я сбежал, вместо того, чтобы с достоинством принять положенную кару. Но я знаю, это разбило бы сердце императору, ведь с раннего детства он удостоил меня своей высокой дружбы. Ему еще неоднократно придется прибегать к необходимой строгости. Пусть лучше он сожалеет о том, что его друг оказался недостойным, а не о том, что начал правление с казни старого друга.
— Какая тонкость! — воскликнул Эртхиа. — Когда бы все подданные так заботились о своих правителях! Но я вынужден отказать вам. Во-первых, позвольте указать вам на вашу ошибку: никто измоих спутников не служит мне, это мои друзья и братья. Я приношу несчастье, это во-вторых.
— Сохранить верность господину в несчастьях — гораздо более достойно, чем разделять с ним удачу. Позвольте мне все же…
— Но вы могли бы стать мне братом, а не слугой.
— Разве ваши благородные родители готовы усыновить меня?
— Мой отец умер, а мать слишком далеко отсюда. Но побрататься…
— Ах, нет! — с отвращением заметил У Тхэ. — Этот варварский обычай, коему следуют дикари- кочевники, глубоко противен мне, как и любому жителю Ы.
— Мда… — задумался Эртхиа. — Что ж, нет средства вам ехать с нами. Это и к лучшему, поверьте!
— Что ж, значит и это предопределено, — пожал плечами У Тхэ и молниеносно выхватил из-за пояса длинный нож. Лезвие метнулось вкось поперек шеи У Тхэ.
Дэнеш едва успел перехватить его руку, а Эртхиа вскочил, замахал на него руками и закричал:
— Согласен, согласен! Будьте моим слугой, чтоб вас ночные духи посетили неоднократно! Провалиться вам — где ж это видано!
У Тхэ так же спокойно вернул нож за пояс и отвесил глубокий поклон новому господину. Обескураженный Эртхиа отер рукавом пот со лба и в раздражении вывалил на У Тхэ первый перечень его обязанностей.
— С этой минуты говоришь мне «ты», как и я тебе. Вместе с ними вот всячески надо мной подшучиваешь и смеешься надо мной, когда я смешон. Споришь со мной, когда тебе представится, что я не прав. Даешь мне советы, когда я их не прошу. Ну, потом еще посмотрим. А, вот еще: никогда, никогда, никогда не называешь меня господином. Ну что — справишься?
У Тхэ низко поклонился и торжественно изрек:
— Приложу все усилия к этому.
Эртхиа с облегчением перевел дух. Но Дэнеш нахмурился и повел бровью вправо. Эртхиа переглянулся с Тахином, и оба чуть изменили позы, готовые вскочить и сражаться. У Тхэ положил руку на меч.
И тут в освещенный круг вступила девушка. Легонькие шаги не нарушили тишины. Смущенно
