— Ты не хочешь больше рисовать? — удивилась Натали, которая понимала, что есть какая-то другая причина, тот самый секрет, который Дик так и не выболтал.
— Я собирался тебе сразу сказать… — лицо Дика опять засветилось лукавством, и Натали поняла, что секрет хороший, — но не хотел тебя расстраивать.
— Что-то случилось?
— Да, сегодня утром учительница сказала, что звонил отец и меня отпускают на несколько дней домой.
— Но это же здорово! — Натали действительно была рада.
— Здорово, — согласился Дик, а потом исподлобья посмотрел на нее огромными синими глазами, — но мы с тобой не сможем рисовать.
— А он сам за тобой приедет?
— Не знаю, — пожал плечами Дик. — Учительница ничего не сказала…
— Если не сказала, то, возможно, я повезу тебя домой. Заодно и познакомлюсь с твоим отцом. Мне давно надо поговорить с ним.
— Может быть… — Голос мальчика стал вдруг тусклым.
Натали поняла, что он не хочет, чтобы в их отношения с отцом кто-то вмешивался. Их начавшаяся дружба не имеет никакого отношения к его встрече с отцом. Надо было срочно что-то придумать, чтобы он не переживал.
— Дело в том, что я давно прошу отпустить меня к отцу, — быстро затараторила Натали. Как раз на этой неделе мне разрешили взять несколько дней отпуска. — Нам ведь по дороге? Я довезу тебя до дому, а сама поеду к себе. Знаешь, я оставлю тебе телефон и, когда ты захочешь меня увидеть и познакомить с отцом, просто позвони. Договорились?
Лицо Дика расправилось и просветлело. Он протянул ладошку к Натали, и они звонким шлепком заключили договор.
— Возьми с собой рисунки, — посоветовала на прощание Натали. — Думаю, тебе есть чем гордиться.
Дик улыбнулся и помахал ей рукой. Они договорились, что Натали все выяснит и если все в порядке, то они завтра утром поедут вместе.
Как и предполагала Натали, директор попросил ее сопровождать мальчика с тем, что он должен через десять дней вернуться в школу. Ей давали на это время отпуск.
Натали даже пожалела, что так резко поговорила с Айманом Массарани в последний раз. Если бы она знала, что ей доведется так быстро встретиться с отцом Дика, она постаралась бы сдержаться. Хотя все, что она говорила тогда, было совершенно справедливым.
5
Вэл услышал, как около дома остановилась машина, и кинулся к дверям. Полдня он готовился к приезду сына: навел порядок в его комнате, разложил подарки и расставил на полках новые книги, даже прилепил к дверям разноцветный плакат с текстом «Добро пожаловать!» Но он не мог заставить себя не волноваться. Он боялся. Все попытки представить и обдумать, что он скажет в первые минуты встречи, натыкались на ступор. Мозг отказывался служить и помогать ему. Он слишком долго готовился к этой встрече. Десять лет. И сейчас сердце его бухало в горле и скулы сводило от напряжения.
Вэл видел в окно, что из машины, на которой приехал Дик, высунулась тонкая рука и помахала вслед сыну. Дик остановился, замер, потом тоже повернулся к машине и поднял руку. Потом очень медленно пошел по дорожке к дверям. Казалось, что ему очень тяжело нести небольшой рюкзак, который висел у него на плече.
Вэл не выдержал и вышел ему навстречу. Дик поднял голову и неуверенно улыбнулся. Потом рванулся к отцу, но споткнулся и чуть не упал. Вэл видел, что это смутило мальчика, поэтому сам сбежал по ступенькам и поспешил навстречу.
— Здравствуй, Дик, — сказал он, по-взрослому протягивая ему руку.
— Здравствуй. — Дик ответил спокойно, но чуть глуховато. Потом ответил на рукопожатие отца довольно уверенным и крепким рукопожатием.
То, чего так боялся Вэл, неотвратимо надвигалась на них обоих: они не знали, о чем говорить дальше. Все, что он хотел и мог сказать сыну, было так важно и трудно, что требовало другой обстановки и времени. А говорить всякую чепуху типа «как ты вырос», «как дела в школе» не хотелось.
— Давай рюкзак, — предложил Вэл и протянул руку.
— Я сам, — ответил Дик, которому очень хотелось выглядеть в глазах отца взрослым и самостоятельным.
Может быть, тогда он поймет, что сын вырос и уже можно взять его с собой. Дик мечтал о том, чтобы отец разрешил ему жить с ним. А где жить, это волновало мальчика меньше всего. Дик согласился бы ехать и на край света. В доме, куда он сегодня приехал, была так называемая его комната. Но он никогда не жил в ней больше двух недель, у него не было друзей на улице, потому что он не успевал завести знакомства. Поэтому расстаться с этим домом было проще простого. Он никогда не говорил о своем желании отцу, потому что тот всегда был где-то далеко, даже когда разговаривал с ним. Но в этот раз Дик решил, что им следует обязательно выяснить этот вопрос. Общаясь с Натали, Дик понял, что человеку язык дан для того, чтобы высказывать мысли, а не только их скрывать.
— Как скажешь, — пожал плечами Вэл и подтолкнул Дика к дому. — Пойдем, я ждал тебя с обедом. Ты составишь мне компанию?
Дик совершенно не хотел есть: они с Натали плотно перекусили всего час назад. Но отказываться от обеда с отцом он ни за что бы не стал.
— Конечно, составлю, — важно ответил Дик, — не ел с самого утра.
— А как же твой куратор? — не удержался Дик, который заведомо невзлюбил эту «сухую и истеричную» даму. — Неужели она не пичкала тебя всю дорогу?
Дик как-то странно посмотрел на отца. Видимо, ему она нравится, решил Вэл.
— Натали никогда не делает того, чего я не хочу, — спокойно объяснил он, открывая дверь и пропуская отца вперед. — Кстати, она довольно симпатичная…
— Давай, заходи. — Вэл проигнорировал его замечание относительно кураторши. Хотя про себя весело хохотнул: его сын начал говорить о женщинах. — Раздевайся, кидай вещи, мой руки. Я пока стол накрою.
— Папа, а ты умеешь готовить? — спросил Дик совершенно серьезно, как будто от этого зависела их дальнейшая жизнь.
Вэл растерялся. Неужели они мечтают об одном и том же? Значит, не только он, но и Дик истосковался по дому и другой, налаженной жизни, где обедают дома и по воскресеньям ходят кататься на карусели, а в длинные выходные едут с прицепленным к машине домиком куда глаза глядят…
— Ну как тебе сказать, — развел он руками. — Готовить — это громко сказано, но пиццу разогреть или кофе сварить…
— Значит, тоже не умеешь, — убежденно констатировал Дик.
— Для тебя это так важно? — смутился Вэл.
— Да нет, — замотал головой Дик, — просто размышляю. В семье кто-то должен уметь готовить. Ты не умеешь, я не умею…
— Поверь мне, — засмеялся Вэл, — это не самое трудное на свете. Научиться можно чему угодно.
— Ну да. Натали тоже так говорит, — заметил Дик. — Ладно, пойду положу вещи, потом помогу тебе.
Дик потопал наверх, а Вэл с удивлением посмотрел ему вслед. Дик никогда не пытался говорить с ним о семье. Он вообще никогда не пытался говорить. Просто отвечал на вопросы, а чаще — молчал. Неужели он вырос настолько, что мы сможем общаться? — подумал Вэл, почесал затылок и отправился на кухню, чтобы включить микроволновку. Он действительно купил пиццу, потому что не придумал ничего умнее…
