раздражаться, что он медлит, потому что каждую минуту могли позвонить по поводу Натали. — Я звоню целый день…
— Говорите же, мне нельзя занимать линию, — не выдержал Бриджес.
— Дело в том, что я ищу Натали… Она привезла сегодня Дика, но не дождалась меня. Мне необходимо с ней поговорить. Вы не могли бы пригласить ее к телефону? — Вэл прижимал трубку к уху с такой силой, что ему было больно, но не слышал ничего. Профессор молчал. — Профессор… — позвал он и услышал всхлип. — Что с Натали? — Он вдруг понял, почему молчит профессор. Он не может это произнести. — Где она? — закричал Вэл, которому было все равно, что про него подумают.
— В клинике… — сумел выговорить профессор.
— В какой? Что с ней?
— Автомобильная авария… Записывай адрес. — Профессор продиктовал адрес и повесил трубку.
Вэл осторожно нажал на рычаг и застонал. Только не это… Он не сможет во второй раз!
Все было как в кино, когда прокручивается один и тот же момент несколько раз. Ночь, дежурная сестра с дежурной приветливой улыбкой, тишина и ожидание. Он уже знал, что Натали получила тяжелейшие увечья, что ей сделали операцию и что теперь все зависит только от ее сил и от судьбы. Он ждал врача, который должен был поговорить с ним подробнее.
Когда врач показался в конце коридора, Вэл понял, что судьба его решена. Доктор шел с опущенной головой и старался не смотреть на ожидавшего его Вэла.
Натали больше нет, подумал Вэл и закрыл лицо руками…
Какой же белый потолок! Белый-белый… Ни одной краски… Как хочется ярких красок. Тишина… Тишина как в могиле. Почему нет ни одного звука? Так хочется музыки. Тихой нежной музыки. И больно… Ужасно больно… Болит все тело. Хочется, чтобы не болело.
Натали пыталась повернуть голову, чтобы посмотреть в сторону, но мышцы ей не подчинялись. Она была обречена на этот белый мир, тишину и неподвижность.
И тогда она заплакала. Она боялась плакать громко и всхлипывать, потому что знала, что будет еще больнее, но ей так невыносимы были одиночество и пустота. И так было жалко себя. Она вспомнила, что просила, чтобы не было боли. Но сейчас вместе с тупой болью в душе была отчетливая боль в теле. Зачем она выжила?
И тут прямо перед ее глазами появилось размытое яркое пятно. Она поморгала, и пятно превратилось в лицо, такое родное, такое желанное, но такое невозможное…
Натали заплакала еще сильнее. Это не могло быть правдой. Это какая-то галлюцинация…
— Милая моя, — услышала она хриплый голос Вэла. — Родная моя… Ты проснулась… Ты со мной…
Она хотела сказать, что всегда была с ним, а он… Но не успела.
— Я люблю тебя, родная моя. Я думал, что если ты не очнешься, то лягу здесь и умру. Спасибо, ты в очередной раз спасла меня.
— Вэл, — прошептала она, — я здесь долго?
— Все хорошо, — ответил он. — Уже все хорошо. Я позову врача, а ты, пожалуйста, не закрывай глаза.
— Папа?
— Он знает, что я здесь, — ответил Вэл, поняв, о чем она говорит. — Придет врач, я отойду, чтобы позвонить ему. Он приедет…
— Вэл, подожди. Ты правда меня любишь?
— Глупый маленький мышонок, — засмеялся Вэл от счастья. — Если ты спрашиваешь об этом, то действительно все хорошо.
— Ты не ответил…
— Люблю. Жить без тебя не могу. Ты выйдешь за меня замуж? — спросил он, так и не вспомнив, предлагал ли он это или нет.
— Прямо здесь?
— Где захочешь, только скажи «да».
— А как же Эстер?
— При чем тут Эстер?
— Она сказала…
— А ты была рада убежать от меня?
— Я чуть с ума не сошла, когда поняла, что вы…
— Все глупости. Нет ничего, кроме тебя и Дика.
— И тебя… — сказала Натали, улыбнулась и провалилась в сон, который был не страшным блужданием по черному лабиринту, а возвращением…
