— Начальник наш — Трахтенберг, — назидательно подняв указательный палец, сообщил Резо и спросил:
— Можешь представить, как нам живется?
— Нет, не могу, — потряс головой Евгений.
Машенька рассмеялась:
— Он не знает, что «берг» по-немецки «гора»!
— Да, я английский учил. Правда, и английского я не знаю. Только русский немного.
— Вот-вот, — вздохнул Виктор, — можешь представить, как нас имел человек, поимевший целую гору?
— Гору народу, — добавил Резо. — Трахал нас всех Трахтенберг и в гриву, и в хвост!
— Почему трахал? — удивился Евгений. — Ему что, надоело? Пресытился?
— Как же, ему надоест! — взвыли все хором.
— Что же тогда, импотенция с ним приключилась?
— Хуже! — взвыл Виктор. — Дырка во лбу у него приключилась, у гада!
— О покойных плохо не говорят, — напомнила Машенька.
— Выходит, ваш начальник покойник? — поразился Евгений. — И что теперь с вашей фирмой?
Резо трагически сообщил:
— Сливаемся. С другой фирмой. Маша, скажи?
— Я и сама забыла. Сейчас в бумагах у себя посмотрю, кажется, холдинг какой-то.
Девушка вышла из-за стола и проследовала в другую комнату. Резо, имитируя грудь, растопырил скрещенные руки и, подмигнув, спросил у Евгения:
— Понравилась?
Тот, тараща глаза, кивнул:
— Еще бы!
Виктор тоже грудь похвалил:
— Членоподъемник у Машки отпадный, но подкатывать к нему бесполезно.
— И все-таки, если не возражаете, я подкачусь, — вежливо сообщил Евгений.
— Вах, молодец! — восхитился Резо. — Настоящий мужчина! Знаешь, почему морда мой плоский?
— Почему?
— Я с Машей в машине нечаянно ехал. Очень трудно мужчине сидеть за рулем, когда рядом маячит такой грудь! В общем, не усидел и тут же въехал мордой в приборный доска. Доска смялась, а морда разгладилась и стала плоской.
Евгений с Виктором рассмеялись, а Резо закручинился:
— Как мамаше теперь покажусь? Что отцу родному скажу? От узбека родился? А бюст, сами видите, каким был, таким и остался. Ему хоть бы что.
С бумагами в руках стремительно вошла Маша и сердито спросила:
— Какая зараза молоко пролила на мои документы?
Виктор «ушел в отказ»:
— Я молоко не пью.
— А я вообще грузин, — сообщил Резо. — Грузины с груди матери пьют вино. Кстати, мы тут как раз о груди говорили.
— Идите вы к черту, похабники! — фыркнула Маша. — Испортили мне документы! Я их еще не смотрела, а они уже молоком все залили. Теперь название холдинга разобрать не могу.
Виктор ее успокоил:
— Не переживай. Холдинг сам нам представится, когда сливаться начнем.
Девушка отмахнулась, с интересом читая бумаги. Резо с шутливым недовольством спросил:
— Слушай, красавица, зачем работой себя надрываешь, когда шеф в гробу прохлаждается?
— Да погоди ты, — рассердилась Маша. — Вы хоть знаете, что мы не одни сливаемся?
— А кто еще? — оживился Виктор.
— Какой-то «Феникс» к холдингу присоединяется. Там вроде тоже босс умер. Ну и дела! — подивилась она.
— «Феникс»? — воскликнул Евгений и, поразившись, подумал: «Точно, дела еще те. Шеф „Феникса“ господин Киселев — второй покойный бой-френд».
Глава 14
Женщина, к удивлению Далилы, все же пришла. Ровно в шесть часов вечера она робко вошла в кабинет и тихо поздоровалась.
Далила уже собиралась домой: глядя в зеркальце, пудрила нос. Увидев пациентку, она с дежурной приветливостью улыбнулась, глазами показала на кресло, поспешно спрятала косметичку в ящик стола, нажала на кнопку селектора и с легкой важностью произнесла:
— Даша, две чашечки кофе, пожалуйста.
— Сию минуту, — мгновенно откликнулась секретарша.
На некоторое время в кабинете установилась тишина. Женщина сидела на краешке кресла и обреченно смотрела в пол. Далила с лихорадочной торопливостью листала рабочий журнал.
К своему стыду, она забыла имя пациентки и теперь не знала, как к ней обратиться. Вообще-то кабинет был анонимный. Пациенты иногда и сами забывали свои имена, называясь сегодня одним, а завтра другим, но Далила не могла позволить себе ошибки. Наконец она нашла нужную запись. «Ирина Сергеевна Левицкая, музыкальный работник…»
— Итак, Ирина Сергеевна, — начала было она, но дверь распахнулась.
На пороге кабинета выросла секретарша с подносом.
— Кофе, — важно сообщила Даша и сверкнула фальшивой улыбкой: все, как учила начальница.
— Ой., зачем? — смутилась Левицкая и пролепетала:
— Большое спасибо.
— На здоровье, — вежливо откликнулась Даша и, виляя задом, стремительно вышла.
Когда дверь закрылась, Далила сделала глоток кофе, приветливо посмотрела на женщину и мягко произнесла:
— Я вас слушаю, Ирина Сергеевна.
Та смешалась, покраснела, на лице появилось страдание.
«Не знает, с чего начать, — догадалась Далила, с трудом припоминая, о чем бедняжка поведала ей вчера. — Хотя, понятно о чем, о том же, о чем и большинство: муж был хорошим, а стал плохим. Обычно выясняется, что хорошим муж не был никогда, разве что в фантазиях жены. Посмотрим, так ли здесь».
— Вчера вы говорили о том, что ваш муж изменился. Если можно, конкретней, каковы перемены? — заранее скучая, спросила она.
Брови женщины удивленно поползли вверх.
— Простите, но я этого не говорила, — растерялась она. — Я совсем о другом.
Теперь смущаться настала очередь Далилы. Нет, она, конечно, вида не подала, ее улыбка была по- прежнему спокойна и приветлива, но в глубине души ей стало стыдно за допущенный промах. Самолюбивая Далила болезненно переживала любые оплошности. Она привыкла к реноме суперспециалиста.
— Это вы меня простите, — извинилась она, чувствуя уже неприязнь к пациентке. — Видимо, я не правильно вас поняла. Так о чем вы, Ирина Сергеевна?
— Я о себе, — встрепенулась Левицкая. — Я уже и к гадалкам ходила, и к всяким там ведунам. Думала, может, порча.
— Порча? Так вы больны? — обрадовалась Далила. — Вы обращались к врачу? Какие у вас симптомы?
— Худею и плохо сплю. Вот знакомые и посоветовали к вам обратиться. Сказали, что вы уж точно поможете. К невропатологу я ходила и даже к психиатру. И ко всяким другим врачам.
— И что же?
— Говорят, здорова. Выписали там успокаивающее, витамины всякие, а разве можно душу витаминами вылечить?
Левицкая отвернулась, желая спрятать слезы в глазах.
