— Ну-ну, продолжайте, пожалуйста, — попросила Далила.
Она слушала уже с искренним интересом, невольно сочувствуя. Левицкая не отвечала.
Далила подумала: «Ком в горле. Похоже, невроз. Какая, к черту, здоровая».
Она поднялась, решительно обогнула стол и, обняв за плечи Левицкую, мягко спросила:
— Что именно вас беспокоит, Ирина Сергеевна?
— Ой, в том-то и дело, что сама я не знаю, — вздохнула та. — Плохо. Плохо мне, а почему, сколько ни гадала, понять не могу.
— А вы подумайте.
Далила, погладив ее по руке, вернулась на место.
— Об этом лишь и думаю, — призналась Левицкая. — И не знаю, понять не могу.
Сделав паузу, она повторила:
— Понять не могу, знаю только, что плохо.
Левицкая замолчала. Далила поняла, что теперь уже надолго.
— Что ж, давайте попробуем вместе. Вдвоем разберемся, — предложила она. — Обрисуйте, пожалуйста, в общих чертах свою жизнь. И не бойтесь быть многословной, говорите, говорите.
— Жизнь? Да нормальная жизнь у меня… На первый взгляд, вроде все в полном порядке: муж зарабатывает хорошо. В доме достаток. Подруги завидуют.
— У вас много подруг?
— Да нет, одна. Школьная. Мы с ней почти не видимся. И еще одна есть. Сотрудница. Бывшая.
— Бывшая сотрудница или подруга? — уточнила Далила.
— Можно сказать, и то, и другое, — вздохнула Левицкая. — Мы с ней когда-то работали. Не то, чтобы дружим. Дружбой наши отношения не назовешь, так перезваниваемся иногда. В основном она мне звонит, когда деньги нужны. Я даю в долг всем безотказно.
— Тогда почему у вас мало подруг? — удивилась Далила.
— У меня муж красивый.
Далила подумала: «У меня тоже».
— Я как замуж вышла, — продолжала Левицкая, — сразу всех подруг от дома отвадила.
— Физические недомогания у вас есть?
— Вроде нет.
— Головные боли?
— Иногда.
— Тяжесть в области сердца? Быстрая утомляемость? Вялость, дрожь в руках?
Левицкая виновато пожала плечами:
— Нет, кроме бессонницы и отсутствия аппетита, нет ничего. Разве что вялость…
Далила глянула на часы и призналась:
— Сегодня вечером я занята, но я вас беру. Будем работать. Думаю, через месяц у вас появится оптимизм.
— Правда? — оживилась Левицкая.
— Я уверена. Вам надо заполнить анкету, но секретаршу я уже отпустила. Анкеты все у нее.
— А если я завтра приду?
— Да, завтра приходите. В это же время, — покидая рабочее кресло, согласилась Далила.
Они вместе вышли из офиса. Остановившись у «Форда», Далила вежливо предложила:
— Вас подвезти?
— Нет, спасибо, — испугалась Левицкая. — Я прогуляюсь пешком.
— Тогда до завтра, — обрадовалась Далила.
Она спешила к племяннику, а потом на свидание с Александром. Далила не хотела с ним так часто встречаться, но он вырвал у нее обещание.
До самого Просвещения она размышляла о сложности их отношений.
«Семью совсем забросила, — злясь на себя, заключила Далила. — Матвей меня скоро из дома выгонит и правильно сделает».
Евгений поджидал тетушку во дворе — нахохлившись, стоял на крыльце у подъезда.
— Ты почему здесь стоишь? — подъехав, удивилась она.
— Надо поговорить.
— Ясно, лезь скорее в машину. Холодно.
Евгений, еще загружаясь, начал рассказывать о походе в фирму покойного Трахтенберга. Далила слушала, хмурясь. Закончив, Евгений спросил:
— Вижу, есть новости и у тебя?
— И еще какие, — закатила глаза Далила.
— Ну и?
— Похоже, Трахтенберга и Киселева не подруга Веты убила.
— Не Настя? — удивился Евгений. — А я уже с ней свою версию увязал.
— Значит, развязывай, — горько усмехнулась Далила.
Глава 15
Версия Евгения держалась на таких вот фактах. В подарок от отца Виолетта получила фирму и кое-как там управлялась. Подруга Веты, Настя Миронова, управляет крупным холдингом, имеющим множество дочерних предприятий. Она наметила расширение холдинга. Вета согласилась подчинить свою фирму подруге, хоть отец ей и не советовал. А вот Трахтенберг и Киселев, владельцы преуспевающих предприятий, долго не хотели сливаться.
Неформально все трое — Вета, Трахтенберг и Киселев — являлись совладельцами другого холдинга, конкурента Насти Мироновой. Насте как-то удалось уломать Трахтенберга и Киселева, возможно, путем шантажа. Договор о намерениях был подписан. Все шло к слиянию, и вот владелец конкурирующего холдинга узнает о том, что теряет активы. Он надавил на Трахтенберга и Киселева, те отказались выполнить договор и выйти из старого холдинга. Насте Мироновой не удалось мирным путем завалить конкурента. Она решилась на преступление.
Внимательно выслушав племянника, Далила спросила:
— А где же версия? Зачем Насте подругу свою подставлять? Вета, насколько я поняла, хотела сливаться с холдингом.
— А вот теперь моя версия, — продолжил Евгений. — Настя Миронова выбрала в жертвы Вету по двум причинам. Во-первых, Вета целиком ей подчинена. Вета так обожает Настю, что я даже намека плохого не могу сделать в адрес Мироновой. Вета просто звереет.
— Неужели она способна звереть? — удивилась Далила.
Евгений усмехнулся:
— Она звереет по-своему: краснеет, молчит и сопит. Но дело не в этом.
— Да, хотелось бы услышать вторую причину, по которой Настя решила подставить подругу.
— Она очевидна: владельцы непокорных фирм — бывшие бой-френды Веты. Настя быстро смекнула, какая красивая вырисовывается комбинация. Сегодня я выяснил, что представляли собой Киселев и Трахтенберг.
— И что?
— Еще те повесы.
Далила поразилась:
— И они совращали Вету? Зачем им эта скромняга? Классические повесы — эпикурейцы. Их цель — наслаждение. Они не любят проблем.
Евгений с удовольствием согласился:
— Ты права, но не забывай одного: это Вета бывшими любовниками их считала.
— Ах, вот оно что, — прозрела Далила. — Точно, как я сама не догадалась. Не избалованная мужским вниманием, Вета вдруг подвергается агрессивному интересу со стороны Киселева и Трахтенберга.
— Ей было невдомек, что эти плейбои любили все, что шевелится, — рассмеявшись, вставил Евгений. — А если что не шевелится, Трахтенбергу не в труд было и расшевелить.
Далила, вспомнив своего Александра, тоже повесу, неожиданно рассердилась и прикрикнула на
