рассердилась, ушла, почему забрала детей, а теперь угрожаешь полицией!
Жена внимательно наблюдала за мужем. Она слишком хорошо его знала, поэтому могла понять, что сейчас он не лгал и был абсолютно искренним. Похоже, Карлос действительно не подозревал о том, что стало ей известно.
— Хорошо. Ты, надеюсь, в курсе, что развратные действия в отношении несовершеннолетних являются уголовным преступлением?
Карлос на несколько секунд словно оцепенел. Он смотрел на жену как на незнакомого человека, к тому же говорящего на непонятном языке. Ему потребовалось время, чтобы хоть в какой-то мере осознать, в чем его обвиняют.
— Каких несовершеннолетних? Ты что, имеешь в виду Диану?
Кораль оглянулась. Дочка стояла у ворот садика и о чем-то болтала с подружками, но было заметно, что девочка переживала. Она то и дело посматривала в сторону родителей.
Карлос тяжело дышал, ему словно не хватало воздуха.
— Подожди, ты считаешь, что я… Господи! Да ты… ты, наверное, совсем с ума сошла! Не понимаю, как тебе в голову пришло обвинить меня в такой мерзости!
Кораль не могла не отметить, что Карлос вел себя как человек, искренне возмущенный нелепостью и чудовищностью обвинения, выдвинутого против него. Судя по всему, он и в самом деле не понимал, что могло натолкнуть ее на такие мысли.
— Нет, если ты настаиваешь, то мы можем развестись, — заявил Карлос. — Так прямо и скажи. Вовсе не обязательно прибегать для этого к такой… гадости.
На мгновение в душу Кораль даже закрались сомнения. Слишком уж искренним и неподдельным было изумление, даже отчаяние мужа. Что-то здесь не сходилось, никак не клеилось.
Но мать уже давно для себя все решила.
— Держись от нас подальше, — ледяным голосом произнесла она.
Карлос с трудом держался на ногах, поэтому ему пришлось ухватиться за решетку школьной ограды. Больше всего он сейчас боялся упасть. Отцу семейства казалось, что воротник непременно должен был расколоться и вонзиться острыми краями ему в горло. Впрочем, сердце Карлоса уже все равно было растерзано на куски жестокими обвинениями жены.
— По-моему, ты совершаешь страшную ошибку, — пробормотал он.
Она повернулась к нему спиной и стремительным шагом направилась к выходу со школьного двора. У Карлоса не было сил передвигаться столь же быстро. Он не успел ни возразить что-либо, ни побыть с Дианой хотя бы еще мгновение. Муж вынужден был всего лишь бессильно смотреть вслед Кораль, которая взяла дочь за руку, вывела ее на улицу, достаточно бесцеремонно посадила в машину и захлопнула дверцу.
Карлос стоял неподвижно, опершись на школьную ограду и прислушиваясь к сбивчивому ритму пульсации крови в висках. Шея болела просто нестерпимо. В эту минуту он больше всего на свете хотел умереть прямо здесь, не сходя с места.
Диана ничего не понимала.
«Как же так? — думала она. — Мама велит мне садиться в машину, а папа остается в детском саду. Почему он с нами не едет, если уже чувствует себя хорошо?»
Кораль тем временем пристегнула девочку ремнем безопасности и срывающимся голосом напомнила ей, чтобы та не болтала ногами и не пачкала сиденье. Несмотря на поток возражений со стороны дочери, она села за руль и завела машину.
— Папа! — кричала Диана, пытаясь развернуться на сиденье и посмотреть в заднее стекло.
— Он остался в садике, чтобы поговорить с воспитательницей.
— Вы с ним поругались?
— Ты лучше расскажи, что вы сегодня рисовали на уроке.
— Потом расскажу. Я папе хотела показать рисунок. У него еще такая штука на шее. А мы сейчас куда поедем, домой?
— Нет, дорогая, пока нет.
— А почему не домой? Я хочу, чтобы папа поехал с нами!
— Детка, ты видишь, я сижу за рулем. Значит, мне нельзя разговаривать. Диана, успокойся, я тебя прошу.
Кораль через зеркало заднего вида бросила последний взгляд на сиденье, убедилась в том, что Диана надежно пристегнута, и отъехала от детского сада.
— Когда придет папа? Когда придет папа? — повторяла девочка. — Почему он не поехал с нами, если уже не в больнице и доктора больше не запрещают с ним видеться?
Еще ей хотелось знать, из-за чего папа такой грустный, почему родители поругались.
«Почему он не поехал вместе с нами? Почему мы не едем домой? Почему мама как будто убежала от папы? Почему?.. Почему?!»
Кораль казалось, что ее голова вот-вот взорвется.
Диана не столько поняла, сколько почувствовала, что мама не на шутку рассержена, и на некоторое время замолчала.
— Извини, дорогая, просто сейчас я не могу говорить с тобой. Когда человек сидит за рулем, ему лучше не отвлекаться. — Этими словами Кораль постаралась заполнить напряженную тишину, повисшую в машине. — Если будешь вести себя хорошо, то я куплю тебе мороженое.
— А что, я плохо себя вела?
— Нет, милая. Я только прошу тебя немного помолчать.
Кораль нужно было и самой немного побыть в тишине, чтобы привести свои мысли в порядок. Судя по всему, Карлос совершенно искренне отстаивал свою невиновность. Чутье подсказывало женщине, что он не лгал. Она достаточно хорошо знала этого человека и умела читать его мысли по глазам. Тем не менее все улики работали против него. Кроме того, обвинение подкреплялось и свидетельскими показаниями. Саму Диану, впрочем, до сих пор никто об этом не спрашивал. Кораль просто не хотела беспокоить девочку, давать ей повод для лишних переживаний и тем самым, вполне возможно, дополнительно травмировать детскую психику.
Все же оставаться в неведении для матери было невозможно. Кораль подъехала к киоску с мороженым и остановила машину. Внимание Дианы мгновенно переключилось с семейных проблем на бесконечные шеренги контейнеров с разноцветным лакомством, расположенным как раз на высоте ее глаз. Мама разрешила ей выбрать любое, за исключением ромового с изюмом.
После долгих размышлений Диана остановила свой выбор на двух шариках — шоколадном и фисташковом. Она, как завороженная, следила за действиями волшебницы, стоявшей за прилавком. С точки зрения Дианы, умение в одну секунду создать из бесформенной массы два идеально ровных шарика могло быть сравнимо с самым настоящим колдовством.
Кораль попросила себе сливочное мороженое со вкусом лимона. Потом мама с дочкой, как это было у них заведено, дали друг другу попробовать из своих стаканчиков.
Они огляделись, нашли свободную скамейку под деревом и с удовольствием расположились в тени.
— Мама, ты больше не сердишься?
Кораль только улыбнулась в ответ и погладила дочь по голове.
Диана сидела на краешке скамейки, болтала в воздухе ногами и увлеченно лизала мороженое. Мать с умилением наблюдала за ней и вдруг непроизвольно вздрогнула. Воображение нарисовало ей чудовищную в своей омерзительности картину, которую она тотчас же попыталась выбросить из головы. При этом Кораль поняла, что просто не имела права оттягивать и дальше неприятный разговор.
— Послушай, Диана, я хотела тебя кое о чем спросить. Вопросы серьезные и важные, а еще они очень трудные — и для тебя, и для меня. Нужно было давно с тобой об этом поговорить, но все как-то не получалось. Впрочем, это не важно. Давай Попробуем сейчас.
— Это что, новая игра?
— Нет, детка, это не игра. Поэтому отвечать нужно по-честному, ничего не придумывать и ни о чем не
