человека проворством, кинулся следом и вцепился ей в локоть.
— Куда! — прошипел он. — Стой на месте!
Развернувшись на пятках, она изо всей силы, ударила врача-убийцу, кулаком в лицо. Тот отшатнулся и отпустил ее, поспешно прижав обе руки к носу, из которого фонтаном выплеснулась кровь. Изрыгая проклятия, отец бросился наперерез, но запнулся об опрокинутый стул и упал. Он был как обычно нетрезв и плохо управлялся со своими конечностями. Понимая, что путь в коридор недоступен, Герда подбежала к полуоткрытой двери ведущей в 'туалет'. Она успела проскользнуть в крошечное помещение, и захлопнуть дверь перед самым носом преследователя. Навалившись на запорный рычаг всем телом, девушка услышала, как прочные засовы с громким лязгом зашли в пазы. Заклинив рычаг чекой, болтавшейся на короткой цепочке, она отступила на шаг и плюхнулась на стульчак туалетного ведра. Всё. Теперь эту дверь можно вскрыть только динамитом. Как хорошо, что строители установили её, даже не закончив комнату. С противоположной стороны слышались крики и глухие удары. Ерунда. Пускай бесятся, здесь она в безопасности.
Внезапно, Герда подумала об убитых маме, брате, сестре и её скрутила тугая спираль отчаяния. Господи, ну за что же с ними так жестоко обошлись? Почему? Кому они мешали?
— Ненавижу, ненавижу тебя, — сведёнными судорогой губами шептала девушка. — Ты уничтожаешь всех кто мне дорог!
Шум за дверью, наконец, стих. Герда почувствовала себя совершенно разбитой. Босые ноги начали мёрзнуть на холодном бетоне. Нехотя встав, девушка пересела на стоявший рядом стул, затем, сняв с крючка, толстое махровое полотенце, обернула им ступни. Нет, как здорово, что она не успела раздеться, перед тем как заснуть. Хорошо же было бы сейчас сидеть здесь в одной пижаме. Постепенно, ею вновь овладело сонное состояние, вероятно, то небольшое количество снотворного проглоченного вместе с суфле продолжало действовать. Не в силах противостоять сонной одури, Герда закрыла глаза и мгновенно уснула.
Она проснулась оттого, что упала со стула на пол и сильно ударилась. Только позже, до неё дошло, что это падение спасло ей жизнь, ведь воздух в наглухо закупоренной кладовке стал почти непригоден для дыхания. Понимая, что нужно срочно выбираться наружу, девушка встала, подошла к двери и прислушалась. За дверью бубнили голоса многих людей, значит, выходить сейчас очень опасно, но ещё хуже — оставаться на месте. Решившись Герда, повернула рычаг и слегка приоткрыла дверь. В лицо ей ударила волна табачного дыма, такого густого что, беглянка не выдержав, закашлялась. Впрочем, на неё никто не обратил внимания. В комнате оказалось полно народу: шесть офицеров в форме Имперской гвардии сидели, сгрудившись за столом, да ещё человек восемь валялись на кроватях или прямо на полу.
Сидящие за столом, не обратили на скрипнувшую дверь никакого внимания. Они играли в странную и, похоже, очень увлекательную игру. Перед ними лежал, большой никелированный револьвер, вокруг стояли полные стаканы.
— Итак, господа, начнём потихоньку, — высоким, визгливым голосом сказал молодой штаб-майор с иконостасом наград на новеньком чёрном мундире. Он, приподнявшись с места, крутанул оружие. Револьвер закружился словно волчок, офицеры напряжённо следили за его движением. Пользуясь тем, что внимание игроков было отвлечено, девушка тенью выскользнула из своего убежища и прокралась к двери ведущей в коридор. Она оказалась открыта, но Герда выйдя из комнаты, всё же задержалась на пороге. Ей внезапно стало интересно, что затеяли сидящие за столом люди.
Револьвер остановился. Худощавый юнг-лейтенант, на которого уставился блестящий ствол, с шумом выдохнул и взял оружие в правую руку.
— Поздравляем Жан! — загалдели остальные. Победитель криво усмехнулся, одним глотком опустошил стакан, хрипло крякнул, засунул ствол в рот и, не колеблясь ни секунды, спустил курок. Громыхнул выстрел, в потолок ударил фонтан крови. Герда в ужасе отшатнулась и почти побежала по коридору. У неё за спиной надрывался громкий голос штаб-майора: 'Отлично господа, кто на новенького, прошу, присоединяйтесь'!
В коридоре было полутемно и плохо пахло. Пол оказался залит какой-то тягучей дрянью, липнущей к ступням, из открытых дверей доносились крики раненных, вокруг сновали врачи и санитары в перепачканных халатах. Никем не узнанная, девушка подошла к железной лестнице ведущей наверх и стала торопливо подниматься. Она не имела абсолютно никакого плана действий. Теперь, когда мама, Франц и Берта мертвы, её здесь больше ничего не держит. Осталось только бешеное желание вырваться наверх, избавиться от тяжёлого гнёта бетонных перекрытий над головой и вновь увидеть небо.
На верхнем ярусе оказалось значительно лучше. Здесь не было запаха гниющей плоти, не бегали измученные доктора, а ноги приятно грела сильно истоптанная, но всё же чистая ковровая дорожка. Но, также как и внизу, атмосфера вокруг оказалась отравлена чувством безнадёжности и страха. На Герду по- прежнему никто не обращал внимания, обитатели бункера были слишком заняты своими делами. Девушка снизила скорость и постаралась придать лицу деловое выражение человека, отлично знающего куда идёт. Она беспрепятственно миновала два поста охраны, и всё шло хорошо, пока внезапно навстречу не попалась большая группа штабных офицеров. Испугавшись разоблачения, беглянка прижалась к стене, пряча лицо, а затем быстро нырнула в ближайшую открытую дверь.
Герда оказалась в небольшой приёмной, где за столом спал, уронив голову на руки, молодой капитан. За его спиной находилась полуоткрытая дверь. Девушка в нерешительности остановилась, не зная, что делать дальше, но тут до её ушей донеслись знакомые голоса. Она осторожно подошла к двери и заглянула. То оказался личный кабинет Гения. Сам хозяин, сидя за огромным дубовым столом, беззаботно играл в шахматы с министром пропаганды, устроившимся рядом. Больше в кабинете никого не было. Отступив назад на шаг, Герда прислонилась к стене и стала слушать.
— Тебе шах, Балабол, — весело сказал Гений, передвигая фигурку епископа. — Похоже, мой сладкий, твоему королю недолго осталось носить корону.
— Ты тоже, очень скоро распрощаешься со своей золотой шапкой, Лысый — недовольно буркнул отец, закрываясь последней пешкой.
— Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого распнёт… Ты всегда так мило сердишься, когда проигрываешь, просто сердце радуется…
— Можно подумать, ты любишь проигрывать… Кстати, я слышал, что корпус Бока идёт на помощь столице со стороны Волчьего леса. Это правда?
— Пустые слухи. Глупые людишки склонны верить в хорошее, даже на пороге газовой камеры. Корпус Бока, уничтожили ещё вчера. Да между нами говоря, не корпус это и был. Дай бог бригада, собранная из всякой тыловой сволочи, одна винтовка на троих… Жалкое зрелище.
— Понятно… А если так… — отец двинул королеву. — Тебе шах.
— Правда? Как интересно… — Гений, улыбаясь, тронул коня и взял туру. — Боюсь, что настал твой конец.
— Ничего, я ещё потрепыхаюсь. — Отец задумчиво пощипал щетинистый подбородок и взял королевой пешку. — Размен конечно не в мою пользу… Кстати, скажи хоть сейчас, зачем тебе было устраивать спектакль с покушением? Неужели, только для того, чтобы развлечься?
Гений фыркнул и провёл ладонью по зеркально-лысому черепу. — Не без этого, конечно, но на самом деле, если б ты только знал, как мне надоели надутые умники из Генштаба. Спесивые мерины, голубая кровь. Всё время смотрели свысока, словно высшие существа. Вот и доигрались. Ты меня осуждаешь?
— Нет, конечно, когда это я тебя осуждал? Давно нужно было разогнать всю шайку умников. Вреда от них было больше чем пользы. Да и с мальчишкой нам повезло, кто бы мог подумать…
— Говорят, твоя старшая имела с ним шуры-муры?
— Ещё бы. А какие письма она ему писала… Я, когда читал, то плакал. Очень трогательно.
Герда зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Ненависть к человеку, которого она ещё пару лет назад, считала лучшим в мире, стала почти физически ощутима.
Гений улыбнулся, кивнул и передвинул туру. — Да-да, конечно понимаю, первая любовь, и всё такое…
— Маленькая сучка. Видел бы ты её лицо, в тот день, когда она нашла в списке умерших его фамилию.
