этих несчастных. Зрелище оказалось весьма безрадостным. Первое, что бросалось в глаза — люди были сильно истощены. Зная историю собственного мира, я подумал, что бедняг практически не кормят, эксплуатируя на износ. Повсюду ходили надсмотрщики с длинными плетьми, наказывая любого, кто, по их мнению, недостаточно резво работал. Судя по жестокости, с которой они действовали, их тоже набрали из местных. Бывшие рабы, старательно отрабатывали хлеб, боясь прогневать новых хозяев.
Отойдя ото рва, мы двинулись по дороге, и подошли к широкой яме, где с полсотни детей и женщин, месили ногами глину. Их худые, измождённые лица, были покрыты глиняной коркой, они двигались, не останавливаясь, словно машины. В этом им очень помогали четыре надзирателя, которые почти непрерывно работали плетьми. На одежде некоторых женщин ещё сохранились кокетливые кружева и дорогая вышивка, похоже тут собрались представительницы всех сословий. Захватчики, показали себя истинными поборниками равенства, не делая разницы между батрачкой и дворянкой.
Вдоль дороги, на сотни метров, протянулись ровные ряды свежевылепленных облицовочных плиток и кирпичей, ожидающих обжига в стоящих неподалёку печах, натужно дымящих чёрным угольным дымом. Вид этих печек породил у меня неприятные ассоциации с крематорием в концлагере, и я поспешно отвернувшись, стал смотреть прямо перед собой. Марта шла рядом, насупившись, больно вцепившись мне в руку. Похоже, происходящее вокруг зверство, сильно выбило её из колеи.
Тут мы увидели, как четверо охранников, молодых, сытых и блещущих здоровьем силесианцев, радостно гогоча, заступили дорогу худенькой девушке в лоснящихся от грязи лохмотьях, которая брела по дороге, шатаясь под тяжестью корзины, полной мокрой глины. Придавленная к земле неподъемным грузом, она слишком поздно увидела веселящихся господ и не успела сойти на обочину. Солдаты, продолжая гоготать, окружили несчастную, их явно забавлял её жалкий вид. Девушка испугано попятилась назад и случайно задела босой ножкой сапог стоящего сзади, рыжего бугая, слегка испачкав его. Тот, громко выругавшись, ударил её кулаком в спину. Жалобно закричав, рабыня полетела на землю. Глина из упавшей корзины, выплеснулась наружу, обдав брызгами всех присутствующих. Солдаты, мигом озверев, принялись яростно избивать бедняжку ногами, пиная её словно тряпичную куклу. Марта, вскрикнув, кинулась на помощь, мне пришлось ловить её за плечо.
— Прекрати. Мы не должны подставляться!
Она обожгла меня злобным взглядом, потом быстро произнесла заклинание. Подонки, внезапно остановились, схватились за животы, и дружно ломанулись к ближайшим кустам, забыв обо всём на свете. Мы, все трое, подбежали к сжавшейся в комок, жалобно скулящей девчонке. Стоящая неподалёку растрёпанная женщина, одна из тех, что лепила кирпичи, воровато оглянувшись в сторону убежавших солдат, замахала рукой.
— Давайте сюда, за кучу. Скорее, пока никто не видит!
— Оставайся на дороге, — бросила мне Марта. Вместе с Гердой, они подхватили несчастную и поволокли за высокий глиняный холм.
Я с яростью посмотрел на Дона.
— И это, по-вашему, нормально, да?
Растерянный авиатор отвёл глаза в сторону.
Девушки вернулись через несколько минут, моя жена была мрачнее грозовой тучи.
— Всё в порядке, внутренних повреждений нет, переломов тоже, одним словом, дёшево отделалась. Та тётка, обещала её спрятать до вечера, к утру, она отлежится… — внезапно Марта всхлипнула и отвернулась.
— Так, — решительно сказал я. — Поехали на аэродром.
Аэродромом здесь называли большое ровное поле, заросшее короткой зелёной травой. Самолёты, затянутые брезентовыми чехлами стояли ровно, как по линеечке.
— Посмотрите, какие красавцы, — надрывался Дон, которому при виде любимых игрушек, мгновенно вернулось прекрасное настроение. — Это 'Меркурии', двухмоторные бомбардировщики, лучшие в своём классе. Союзники смогли создать, что-то похожее, только к концу войны. А это 'Щуки' — пикировщики- штурмовики. Уникальные машины. Хороший пилот на такой малышке способен положить бомбу в начищенный пятак, сам видел. А вот тут стоят 'Барракуды'. Акулы неба. К сожалению, здесь они совершенно бесполезны.
— Почему? — равнодушно спросил я, скорее из вежливости, чем из интереса. Всё-таки недавнее происшествие произвело на нас слишком тяжёлое впечатление.
— Так ведь это же истребители! Быстрые как молнии. Но тут им просто не с кем воевать. Местные тупицы, даже до воздушных шаров не додумались, чего уж говорить о самолётах. Нет, ведь правда красавцы?
— Правда.
— А теперь, позвольте сюда…
Мы миновали самолёты, мачту с 'аэродромной колбасой' — полосатым конусом указывающим направление ветра, барак, вокруг которого, уныло слонялись несколько пилотов в расстегнутых голубых кителях и, наконец, остановились рядом с большим ангаром. Около него стояли странные летательные аппараты, похожие на маленькие вертолёты.
— Знаете, что это такое?
— Автожиры, — догадался я.
— Верно, — довольным голосом отозвался Дон. — Птички из моего аэроклуба, все до единой. Я ведь когда потерял ногу, то ушёл из авиации. Начал пить, жизнь без неба, стала казаться лишённой смысла. И тут мне предложили возглавить клуб, созданный по государственной программе развития авиации. Тогда все бредили небом. Мы летали на планерах и автожирах. Их как раз стали активно списывать из армии, и передавать клубам, ребятишкам на радость.
— Верно, — усмехнулся я. — Много лётных клубов, много потенциальных военных летчиков. 'Все выше и выше и выше'… Как знакомо.
— Правильно, — с жаром воскликнул пилот, не замечая иронии. — Из моего клуба вышло шесть асов, представляете! Это такая честь, меня сам Гений благодарил, медаль лично приколол. — Дон ткнул пальцем, в какую то латунную побрякушку на груди.
— Поздравляю.
— Спасибо. Так вот, когда здесь начали обустраиваться, то перевезли и клуб вместе со всем имуществом. Сначала пилоты из 'Голубой молнии' смеялись над нами, нос воротили, а теперь уважают.
— Но почему?
— Так ведь, горючего, почти нет. Знаете сколько его самолёты жрут? Море. А мои птички по сравнению с ними, вообще воздухом питаются. К тому же, к качеству бензина, совсем не требовательны.
— Здорово.
— Конечно, и я о том же. Правда, скорость низкая, и маневренность никакая, но ведь для нас угрозы в воздухе нет.
— 'Хороший маг, собьёт твою этажерку обычным фаерболом', — подумал я.
— Так что, последнее время, пилоты летают на автожирах. И так будет продолжаться до тех пор, пока мы не найдём нефть.
— Мало найти, нужно ещё переработать.
— Ерунда, мы перевезли сюда три установки для крекинга. Скоро начнём монтировать.
— Понятно. — Информация важная, стоит запомнить.
— А теперь, пройдёмте. Клянусь, такого, вы ещё не видели.
Мы покорно проследовали за нашим разговорчивым провожатым в ангар.
— Это наша ремзона. Здесь конечно грязновато, людей не хватает, а использовать рабов запрещено.
Миновав ряды верстаков заваленных деталями, молчащие станки и груды запчастей, наша компания остановилась у большого автожира, выкрашенного в ярко-оранжевый цвет.
— Это моя гордость, — торжественно провозгласил проводник. — 'Солнечный луч'. Не слышали о
