Я кивнула.
– Да-да.
Я ведь сама помогала ей выбрать этот шелк, точнее, выбрала за нее сама. Роза покупала все в магазине Лангли и всегда только с моего одобрения. Возможно, она и не нуждалась в моей помощи, но для нас обеих это была одна из возможностей продемонстрировать окружающим нашу дружбу. Таких возможностей было немало, правда, вот дружбы уже давно не было. После того злосчастного дня шесть лет назад на конюшнях в Лангли-Даунз от нее не осталось ничего, кроме пустой формальной оболочки. Единственное, что еще теплилось во мне по отношению к Розе, так это воспоминание о милой девочке, которая была так добра ко мне на дороге в Балларат. Любовь осталась у меня не для Розы, а для Кейт и для Дэна. Да еще для Розиных детей. Она же тянулась ко мне, я уверена, потому, что я казалась ей пусть слабым, но все же мостиком, связующим ее с Адамом. Наверное, тот, кто утверждает, что между женщинами невозможна дружба, не так уж и не прав.
– Прекрасная лайка, – сказала я, – это лучшее, что мы когда-либо получали.
Она повертела перчатки перед носом.
– Да, – сказала она рассеянно, так как, видно, уже утомилась от этих белых лайковых перчаток, как и от всех остальных вещей, – они понадобятся мне сегодня на приеме Крествелла.
– Так ты не будешь на обеде у Юнис и Ларри? Она пожала плечами.
– Ты ведь знаешь папашу Лангли. Он всегда говорит, что внешние социальные обязательства надо ставить выше семейных.
Джон Лангли имел в виду несколько другое, но она интерпретировала его именно так.
– Я как-нибудь в другой раз приглашу на чай эту мисс… мисс…
– Маргарет Курран, – сказала я.
– Да-да, мисс Курран.
– Мне кажется, тут несколько другое, Роза. Юнис и Ларри вложили в этот обед столько сил. В конце концов, это празднование помолвки нашего Кона… и потом… он ведь скоро уезжает в Сидней.
– Да, в самом деле, – сказала она, – я все никак не могу привыкнуть к мысли, что наш маленький Кон уже так вырос, что тоже женится, – ее голос смягчился. – Думаю, это потому, что он единственный в семье младше меня. – Она вскинула брови. – Я и про себя не могу поверить, что тоже стала старше. Я об этом и не думаю.
Затем она решительно сгребла в кучу все перчатки, как будто этим хотела закрыть неприятную тему.
– Пришли мне шесть пар – все равно каких. Может быть, из шести пар хоть в одной я потеряю не правую, как всегда, а левую. Они еще останутся у тебя до вечера, Эмми?
Я кивнула. Я знала, что на улице ее ждет ландо, но Роза предпочитала не возить с собой покупки. Так она подчеркивала свою принадлежность к Лангли. Она встала, собираясь уходить, и я в последний раз оглядела ее с головы до ног, внимательно изучая каждую черточку ее лица, прически, костюма. Как всегда, она была прекрасно одета – я сама выбирала для нее эту одежду, а следили за ней две служанки, нанятые специально для исполнения всех Розиных прихотей. И, как всегда, в ней был какой-то свой, только ей присущий художественный беспорядок, на редкость привлекательный и создающий у вас впечатление, что она как бы выбивается за рамки своей одежды. Она всегда затмевала собой любое украшение: шея ее была лучше любого кружевного воротничка, а уши казались прекраснее изумрудных сережек, подаренных Джоном Лангли. Роза всегда была выше вещей и обстоятельств, да, наверное, и останется такой всегда. Глядя на нее, я успокаивала себя мыслью о том, что с годами она растолстеет; сегодняшние спелые формы неизбежно станут переспелыми. Но пока это было не так. Сейчас, между двадцатью и тридцатью, красота ее была в самом расцвете.
Кажется, она почувствовала мой тяжелый взгляд, и глаза ее слегка блеснули, как будто она догадалась, о чем я думаю. Непринужденным, почти игривым голосом она спросила:
– Какие вести от Адама?
С годами она стала менее наивной. Теперь она не сопровождала свои вопросы отчаянными, выдающими ее с головой взглядами. Она спрашивала осторожно и спокойно, словно речь шла просто об одном из дальних родственников. Мы частенько играли с ней в эту игру – она, вероятно, чтобы слегка пощипать меня и поколебать мою уверенность в Адаме, а я, напротив, чтобы продемонстрировать ей свою власть над ним.
– Спасибо, Роза. Вчера я получила письмо из Кейптауна. На западном побережье Австралии их на целую неделю задержал шторм. Но теперь уже все хорошо, осталось только немного подремонтироваться в Кейптауне.
Она кивнула с улыбкой.
– «Роза Лангли» – очень хорошее судно, оно было построено на славу.
– Адам – неплохой капитан.
– Капитан всегда под стать своему кораблю! – отрезала она.
Иногда ей доставляло удовольствие покритиковать Адама; она не могла простить ему то утро в Лангли-Даунз.
– Адам действительно лучший капитан, и он под стать своему лучшему кораблю.
– Ты просто трогательно добра к нему, Эмми.
– У меня есть на это причины.
На лицо Розы словно набежала туча, глаза ее даже потемнели от злости, которая была направлена как на меня, так и на Адама. С того самого утра шесть лет назад ей ни разу не удавалось пробить наше с Адамом единство; если оно и давало трещины на поверхности, то она могла лишь догадываться об их существовании.
