Хит знал меня по магазину Бена Сампсона. Когда мы мерили туфли, он не сводил с нас удивленного взгляда.
– Если вы не слишком торопитесь, мисс Эмма, – сказал он, – я могу заказать для вас в Мельбурне пару вашего размера.
– Мы торопимся, – ответил за меня Адам, – заверните эти.
Адам расплатился и вышел из магазина со свертком, но нести ему было неудобно, так как рука еще не обрела прежнюю подвижность. Я шла рядом с гордо поднятой головой и молила Бога, чтобы нам попался кто-нибудь из знакомых – я бы немедленно сообщила ему о предстоящей свадьбе. Мне хотелось прочно утвердиться в своем положении еще до того, как мы скажем об этом Розе.
– Адам, а когда мы обвенчаемся?
– Послезавтра. Завтра Ларри вернется из Мельбурна, а когда он поедет обратно, мы присоединимся к нему. Конечно, если ты будешь готова к поездке.
– Уже так скоро! Я имею в виду – венчаться.
– Ты же сама говорила, чем быстрее, тем лучше, – нахмурился он, – или тебе еще нужно время?
Наверное, он понимал, как и я, что чем скорее мы уедем из Балларата, а значит, от Розы, тем будет лучше для нас обоих.
– Нет, – поспешно сказала я, – меня это устраивает.
– Я поговорю со священником местной методистской церкви, сегодня же поговорю. Тебе подойдет методистский священник, Эмми?
Я кивнула. Мне подойдет любой священник, лишь бы он быстрее обвенчал меня с Адамом. Это было мое единственное преимущество перед Розой – я не католичка.
Неторопливым жестом я поправила у него в руке сверток с одеждой и попросила быть осторожнее и не повредить шляпу. Мне не терпелось продемонстрировать свою близость к Адаму даже перед прохожими. Втайне я надеялась, что хоть сейчас Адам скажет мне наконец, что он меня любит – еще было время, пока мы не дошли до лагеря Магвайров. Но он был слишком честным, чтобы сказать это. И может быть, не скажет никогда – я должна быть готова к этому.
Когда мы подходили к лагерю, все Магвайры смотрели на нас так, как будто все уже знали. Они даже отложили свои дела – Кейт заканчивала готовить ужин и так и застыла с деревянной ложкой в руке, Дэн и Пэт занимались стиркой и теперь стояли, забрызганные мыльной пеной. Только Кон сразу же выбежал к нам навстречу и потянулся к свертку, узнать, что там лежит. А Роза не сводила с нас напряженного взгляда, будто уже давно ждала нашего возвращения.
Адам сказал все тихо и отчетливо, не глядя на Розу.
– Эмми согласилась стать моей женой. Через пару дней мы поженимся, и она поедет со мной в Мельбурн.
Я боялась смотреть на Розу, поэтому не отрывала глаз от Дэна. Потянувшись за полотенцем, он мучительно обдумывал, что же ему ответить. Он был первым, кто решился это сделать.
– Ну что ж, значит, свадьба? Это как раз то, что нам нужно! Ты слышишь, Кэти, – свадьба! К тому же у нашей Эмми с Адамом – что может быть лучше?
Он говорил очень убедительно и сразу направился к нам, а за ним и остальные принялись целовать меня и жать руку Адаму. Кейт шепнула мне на ухо:
– Благослови тебя Господь, дитя мое.
Даже Пэт был здесь, – на лице его засохла мыльная пена, с рук капало. Он поцеловал меня в губы и произнес:
– Рад за тебя, Эмми!
Было даже странно слышать такие слова из его уст. Кон обхватил меня за пояс и сказал:
– Я не хочу, чтобы ты уезжала, Эмми. Адаму он не сказал ничего.
Они прекрасно все разыграли, но я чувствовала, насколько они поражены. Они не относились к тем простодушным людям, которые, лишь прослышав о том, что случилось в форте, немедленно представили нас женихом и невестой. Им было известно гораздо больше. Пусть они не хотели для Розы мужа некатолической веры, но они прекрасно видели, как она любит Адама и какой трагедией обернулась бы для нее любая помеха на пути ее страсти. От них не ускользали и частые взгляды, которые Адам бросал на Розу. И что бы ни говорил сейчас Адам, это ничего не меняло. Поэтому невольно все обернулось к Розе.
Она даже не пыталась скрыть нахлынувшие на нее чувства, да, наверное, и не могла. Потом, с годами, она научилась этому, но сейчас была слишком молода и неопытна. Роза стояла в немом оцепенении. Лицо ее побелело, черты заострились, утратив юную свежесть, а в расширенных глазах застыло выражение изумления. Всегда цветущая и яркая, она будто разом поблекла – остались лишь черные волосы и мертвенно-бледная кожа. Губы ее приоткрылись, как будто хотели что-то сказать, но звук словно застрял у нее в горле. После этого она резко повернулась и побежала в палатку.
– Роза…
Я думала, что умру, когда услышала этот тихий всплеск отчаяния со стороны Адама. Может быть, это был не он? Но нет, я не ослышалась – это у него невольно вырвалось злосчастное имя, и я поняла, что еще не раз услышу его.
Все потихоньку разбрелись, а сам Адам, мгновенно сообразив, что сделал что-то не то, повернулся ко мне, как будто умоляя простить его и вести себя, словно ничего не случилось. И я поддержала предложенную мне игру, которая впоследствии стала моей второй натурой. Вскинув голову, я дерзко улыбнулась и объявила:
– Адам купил мне шелковое свадебное платье. Роза провела в палатке весь вечер. Люди уже пошли спать, а она все сидела там, сгорбившись на матрасе, с волосами, в беспорядке рассыпанными по плечам. Она ждала меня. В палатке было темно, и Роза зажмурилась, когда я внесла свечу. Под глазами у нее легли
