Поэтому меня и не нашли и не рассказали о смерти матери.
А она в полдень, поболтав ни о чем с соседкой через плетень, по-видимому, в этот момент она полола лук в огороде, молча схватилась рукой за сердце и опустилась на землю, словно переломленная хворостинка. Соседка бросилась к ней на подмогу, но пока обежала кругом дворы и заборы и подбежала к маме, то ее сердце уже не билось. А соседка ничем не могла помочь ей, откуда эта глупая баба селянка могла знать о том, что в этот момент нужно было дышать матери в рот и сильно нажимать на область груди, где располагалось сердце.
Откуда простой и старой сельской бабе было знать об искусственном дыхании?!
Не помог и дядя Игнатус со своим мобильным кибер-доктором, который опять оказался не подзаряженным, и не смог своевременно помочь матери.
В справке о причине смерти наш старый фельдшер кратко написал: 'усталое сердце'.
Когда я со стадом вернулся домой к вечеру, то внимание первым делом обратил на то, что наш двор был полностью запружен односельчанами, и я всем сердцем почувствовал, что в наш дом пришла беда и произошло нечто ужасное и страшное.
У меня опустились руки, я встал столбом посреди двора, неспособный и шагу сделать или вымолвить хоть полслова, а из глаз полились одна за другой слезы.
Хотя двор и дом заполнили односельчанами, которые безастоновочно входили и выходили, обращались ко мне с утешительными словами, я почувствовал себя одиноким и брошенным на произвол судьбы человеком. Сознанием я понимал, что мама ушла, оставив меня одного и не попрощавшись со мной, что она навсегда ушла из этой жизни. У меня не было сил перебороть или пересилить себя, чтобы сделать пару шагов, подняться на крыльцо, войти в дом и увидеть свою мать…
В этот момент я почувствовал, как в ладонь моей руки уткнулось что-то холодное и мокрое. Я взглянул вниз и увидел морду Трезора, из карих глаз которого ручьем текли слезы. И я сердцем почувствовал, что этот сельский пес, также как и я, оплакивает смерть моей мамы и своей хозяйки, к которой за столь короткое время сумел, возможно, крепко привязаться искренне полюбить.
Эта минута моего общения с Трезором и возникшего в этой связи взаимопонимания навсегда объединила нас.
Мои односельчане сделали все необходимое для похорон мамы, в соответствии с православным ритуалом и обычаем они обмыли тело, одели в чистую одежду, сбили крепкий гроб, вырыли могилу на сельском погосте.
Сам же я, как только услышал о смерти мамы и увидел ее тело, неподвижно лежащее на обеденном столе под тонкими простынями, то полностью отрубился от реальной жизни, ничего не соображал и совершенно ничего не помнил, что происходило со мной в эти три дня траура. Валентин Валентинович не отпускал меня ни на шаг от себя. Одноклассницы Нинки уже не было в селе, только накануне она отправилась в город сдавать вступительные экзамены в институт текстильной промышленности. Поэтому мне было абсолютно некому поплакаться в жилетку, и некому было пожалеть меня. Только Валентин Валентинович и Трезор были все время рядом со мной. Правда, время от времени в поле моего зрения возникал Белояр и другие одноклассники, но мне было совершенно не до них.
Это горе было столь огромным и всепоглощающим, что я не знал, как бороться с ним.
Если бы не учитель или не Трезор, то я, возможно, и не пережил бы это горе!
Односельчане собрали немного денег на похороны мамы, но основные расходы взял на себя Валентин Валентинович. Когда гроб с телом матери опускали в могилу на сельском кладбище, то я едва не сошел с ума от горя. Я, словно столб, стоял у могилы и смотрел, как четверо мужиков опустили гроб с телом матери на глубину и лопатами засыпали могилу. Я что-то крепко держал в руках, прилагал все свои силы, чтобы этого не выпустить из рук. Спроси меня сегодня, что же за предмет был в моих руках, и я не смогу вспомнить и ответить, так как совершенно не отдавал себе отчета о происходящим вокруг в момент погребения. Время от времени на меня накатывала черная завеса и я уже был готов безвозвратно скользнуть в это чернильно-темное беспамятство, когда яркая вспышка света разорвала в клочья эту завесу и передо мной появилась моя улыбающаяся мама.
— Не глупи, сынок, — сказала мама, — уходит в неизвестность моя земная плоть и кровь. Мое земное тело стало старым, дряхлым и немощным и мне пришлось с ним навсегда распрощаться. Но, как видишь, я жива и жизнь моя перешла в другое измерение и другое качество. Когда подрастешь и окончательно станешь взрослым человеком, то познакомлю тебя с искусством перехода из одного измерения в другое. А теперь сынок, позволь мне сказать несколько слов о нашей родне, о нашем космическом клане, Ведь, мы с тобой близкие родственники — я жена, а ты сын — великого чародея и воина, потрясателя вселенной и императора обеих империй планеты Тринидад системы Желтого Карлика, имя которого Скар Нож. У меня нет времени на рассказ подлинной истории о жизни и существовании клана и наших ближних родственников или, как и почему мы с тобой оказались на планете Земля. Тебе следует набраться терпения и научиться самостоятельно прокладывать дорогу в будущее, в котором мы обязательно встретимся. До встречи, сын, в этом будущем! — Изображение матери разбилось на мелкие кусочки и перед глазами вновь возникла черная завеса, но я начал медленно выходить из этой завесы.
Огромным напряжением силы воли я сумел удержать себя от обморока, истерики, а также от горьких слез, продолжая стоять на коленях у могилы матери на сельском кладбище.
Глава 3
После похорон мне потребовалось три дня, чтобы потихоньку прийти в себя, но моя жизнь полностью изменилась, она уже никогда не могла и не будет прежней. По ней пробежалась глубокая борозда границы жизнь до смерти матери и жизнь после ее смерти. Эта борозда пока еще оставалась кровоточащей раной.
Этим утром я проснулся в хлеву у Машки, где всю ночь проспал в обнимку с Трезором. Вчера поздно вечером Валентин Валентинович пошел домой, где уже не был несколько последних дней, почувствовав, что меня, наконец-то, можно оставить одного без присмотра, когда горе от потери матери чуть-чуть отступило в сторону.
После его ухода, я забоялся оставаться один в пустом доме, в который все напоминало о матери и, когда она ушла, стал совершенно чужим. Я не мог заставить себя заснуть в этом теперь уже совершенно чужом для меня доме, поэтому и провел ночь в компании с Машкой и Трезором в хлеву. Верный Трезор в эту страшную минуту ни на секунду не отходил от меня и не оставлял надолго одного. Судьба свела нас вместе, этот дворовый пес пришел ко мне и, может быть, навсегда связал свою жизнь с моей. Он по ночам вылизывал меня, словно маленького кутенка, утирая мои слезы, и прижимался ко мне, желая согреть и успокоить, вернуть веру в себя и любовь к жизни.
Я на личном примере убедился, что эта собака являлась не такой уж простой дворовой шавкой, ней присутствовали ум и достоинство, сильный характер и крепкая сила воли. Горестное время соединило нас в единое и целое и мы поняли, что нам будет трудно в дальнейшем жить друг без друга. Аналогичные мысли бродили в наших головах, но мы никогда не обсуждали их вслух. С этого времени нам не требовались слова для общения, мы понимали друг друга мыслями, взглядами, жестами и просто мимикой лица.
Окончательно проснувшись и умывшись, я навел в доме порядок, убрал в чулан ненужные вещи, начисто перемыл всю грязную посуду. Больше по дому делать было нечего. Но какой может быть в доме порядок без рук матери? Мне было очень тяжело находиться в нем, так как все, даже маленькая безделушка на полке, напоминало о маме, мне постоянно слышался ее мелодичный голос.
Перебирая старые бумаги в тумбочке письменного стола, случайно наткнулся на пакет документов — аттестат зрелости, школьная характеристика и рекомендация для поступления в вуз. Эти документы я готовил к отправке в приемную комиссию космической академии ВКС. Я схватил документы и побежал на почту, где за последние копейки отправил его в академию, в адрес приемной комиссии экспресс доставкой.
Когда документы были приняты для отправки, то уже было мне некуда спешить, оставалось надеяться и ожидать скорого ответа из академии. Помахав на прощание своей бывшей однокласснице Дульцинее
