польщена.
– Папа часто рассказывает о бабушке. Говорит, она была просто необыкновенная красавица.
– Да, это так, – подтвердила я.
– И она вправду была шлюхой, да?
– Замолчи! – напала на сестру младшая, Жоржетта. – Мама не позволяет говорить о таком!
Я рассмеялась.
– Одевайтесь поскорее, лентяйки, я привела вам кавалера.
– О! – воскликнула Флери. – А как его зовут?
– Брике.
– Фи!
– Что значит «фи»?
– Имя как собачья кличка.
– Его так все называют, это его прозвище.
Тут Аврора ревниво прижалась ко мне, напоминая о своем присутствии, и я сразу же прекратила разговор с племянницами.
– Пойдем, – шепнула я, – я привезла тебе сестричек.
– Правда?!
Аврора даже подпрыгнула от восторга и нетерпения. Мне ни на мгновение не удалось задержать ее. Она бросилась вон из комнаты, позабыв даже обо мне.
– Тише, не смей будить их! – крикнула я ей вслед.
За завтраком я больше молчала, серьезно обдумывая свое положение. Мне многое было ясно, даже слишком ясно. Долго оставаться в этом доме я не могу, самое большее – неделю. Дольше меня не потерпят, даже если Джакомо будет на моей стороне. Да я и сама не останусь. Мне нужно начать новую жизнь. Свою жизнь.
Но я хорошо понимала, что начинать мне ее придется с нуля. Я попыталась оценить все трезво, взвесить все «да» и «нет». Чего у меня нет? Денег, крова, одежды, работы – ничего. Что у меня есть? Два грудных младенца, нуждающихся в молоке, Аврора, которую нужно содержать, и, если повезет, еще два мальчика, которые не настолько малы, чтобы питаться лишь молоком, но и не настолько велики, чтобы помогать мне. Есть еще Брике, но его, пожалуй, следует отнести к счастливым приобретениям.
И все-таки ситуация, похоже, была тупиковой.
Я нетерпеливо дожидалась прихода Джакомо – он всегда слыл благоразумным и рассудительным человеком. К тому же я знала, что он хорошо ко мне относится. С ним я и поговорю на эти сложные темы.
Когда Джакомо все-таки пришел, я не узнала его. У меня даже возникло поначалу впечатление, что передо мной совершенно чужой человек. Волосы у него сильно поредели и начали седеть. Он ссутулился, почти сгорбился и ходил, тяжело опираясь на трость. От Стефании я знала, что с недавних пор его мучает полиартрит – это в его-то годы! Лицо его было бледно и печально, щеки ввалились, возле губ залегли глубокие складки. И я невольно подумала, что жизнь, пожалуй, слишком жестоко обошлась с самым красивым из братьев Риджи.
Его пальцы, как и прежде, лишь коснулись моего лба, и он сразу узнал меня.
– Ты изменилась, – сказал он в свою очередь. – Ты, вероятно, была больна?
– Да. После родов заразилась родильной горячкой.
– Подумать только! – проворчала Стефания. – Обычно женщины от этого умирают!
Джакомо знаком велел ей замолчать.
– Прости, – сказал он мне. – Мы ничем не могли тебе помочь.
Мы уселись возле стола, брат взял мои руки в свои.
– Как твои дочери? – спросил он.
– О, великолепно. Они так цепко держатся за жизнь. И такие хорошенькие. Вероятно, будут такие же белокурые, как я.
– Это хорошо, – заметил Джакомо. И, помолчав, добавил: – Стефания снова беременна. Так что не сердись на нее. У нас и так много забот, а тут еще это…
Это сообщение удивило меня. Стефания казалась мне совсем старой. И, конечно, при их бедности совсем не нужен еще ребенок. Хотя, впрочем, мне лучше, чем кому-либо, известно, что дети часто появляются на свет именно тогда, когда меньше всего об этом мечтаешь.
– Что ты думаешь делать?
– Хочу вернуться в Бретань, – сказала я.
– У тебя сохранилось там какое-то имущества, Ритта? Я усмехнулась.
– Да так, не имущество, а остатки имущества… Дома почти нет, земли и леса секвестрированы и проданы с торгов. Полагаю, у меня осталось кое-что… та земля, что прилегала к замку… да еще площадь парка, который сожгли…
– Значит, ты правильно решила, Ритта, – поспешно произнес Джакомо. – Поезжай в Бретань, там твоя
