моими мыслями. Я рванулась к нему.
– Брике, – сказала я взволнованно, – будем говорить начистоту. Ты хорошо воруешь, не так ли?
– Да, неплохо, – признался он без ложной скромности.
– А меня бы ты не отказался взять в товарищи?
– Что? – переспросил он, не веря своим ушам.
– У меня есть одна удачная мысль. Я кое-что придумала, и без тебя мне никак не обойтись.
Брике был ошеломлен до глубины души, но я понимала, что возражений с его стороны не предвидится.
– Ты точно знаешь, что слуг сегодня в доме не будет?
– Точнее не бывает. Я разузнал. Они отпущены сегодня по домам.
– Неужели никто не остался?
– Ну, может быть, есть два или три лакея. Они нам не помеха.
– А почему это он нынче всех отпустил?
– Кто знает. Видно, шлюху какую-нибудь приведет. Вот и не хочет, чтоб ему мешали.
Площадь Карусель была ярко освещена и, несмотря на позднее время, многолюдна. Лавируя среди экипажей, мы приблизились к темному проезду на улицу Эшель. Чем ближе мы подходили к моему бывшему дому, тем сильнее стучало у меня сердце.
Брике обычно проникал внутрь через окно на кухне, но на этот раз подобный способ был неприемлем – нам пришлось бы пройти очень много комнат и лестниц, и мы очень рисковали бы наткнуться на какого- нибудь слугу. Сейчас план у меня был иной. Я поглядела на небо, сказав себе, что, если узнаю хоть одно созвездие, то могу надеяться на успех. Какое-то время я ничего не могла разобрать и уже хотела бросить это бесполезное занятие, но вдруг заметила, что в просвете между тучами ясно мерцает ковш Большой Медведицы. Сердце у меня радостно екнуло.
Вокруг дома горели фонари, но мы заходили отнюдь не с парадной стороны, и здесь, в саду, было темно. Мы подошли к черному ходу. Я подняла руку и дрожащими пальцами стала нащупывать перекладину над дверью. Пальцы мои погрузились в густую пыль. Я знала, что, когда жила в этом доме, то именно на этом месте лежал запасной ключ от черного хода. Вряд ли кто-то, кроме меня, был осведомлен об этом, и если Клавьер не сменил замок…
Было очень много «если», но ключ нашелся и подошел к замку: в этом я еще раз усмотрела знак того, что звезды нам благоприятствуют. Раздался характерный щелчок, и я, еще не до конца поверив в удачу, увидела, как распахивается дверь.
– Пойдем, – прошептала я.
– А мы не наткнемся на что-нибудь впотьмах?
– Нет… Я знаю здесь все.
Волнение захлестнуло меня. Волнение и боль. Здесь даже воздух был тот, что прежде, – воздух, ароматы, запахи… Я словно возвращалась домой. Ах, как я была бы счастлива, если б это действительно было так!
Память сердца помогала мне, и я ни разу ни на что не натолкнулась. Насколько я могла судить, Клавьер здесь абсолютно ничего не изменил: мебель, ковры, канделябры – все это было мне знакомо, все еще хранило мои прикосновения. Я была просто убита несправедливостью ситуации. Дом был построен для меня и Эмманюэля моим отцом. Почему, по какому праву здесь живет теперь мошенник и принимает своих шлюх?
И ведь он, Клавьер, не переехал сюда сразу, как только приобрел этот дом. Он переехал сюда после освобождения из Консьержери, и я не сомневалась, что таким образом он мстил мне. За что? Трудно сказать. Но с его стороны это было самое изощренное издевательство.
Мы бесшумно поднялись по винтовой лестнице и вошли в спальню. Брике зажег свечу. С первого взгляда было ясно, что нынче тут спит Клавьер. Все стояло на своих местах, будто я только вчера ушла отсюда. Изящные фарфоровые статуэтки, похоже, не были сдвинуты с камина ни на один дюйм. Широкая кровать, казалось, до сих пор ожидала меня.
– Ах, убить его мало, – пробормотала я сквозь слезы.
– Да вы только посмотрите, ваше сиятельство…
Я взглянула.
– Какая куча денег, мадам, и даже не заперто… Да здесь и пистолет есть.
Наполовину выдвинутый ящик моего бывшего бюро был наполнен ворохом бумажных ассигнаций и россыпью тяжелых золотых ливров. Тут же был и большой дуэльный пистолет. Я осторожно взяла его в руки, внимательно осмотрела. В ящике были пули, порох… Я завела ключиком пистолетную пружину и невольно подумала, что заставляет Клавьера опасаться за свою жизнь.
– Откуда вы узнали, что здесь есть деньги? – поинтересовался Брике.
– Я не узнала. Я просто догадывалась. Раз он водит сюда проституток, стало быть, с ними здесь же и расплачивается.
Я произносила эти слова, не чувствуя ни досады, ни неловкости. Лишь какое-то отчуждение. Слишком многое меня с Клавьером разделяло. Пожалуй, ни один его поступок уже не мог меня задеть.
– Да тут будет не меньше семи тысяч, – пробормотал Брике, выгребая деньги из ящика на стол.
– Мы возьмем не больше трех, и притом золотом. Эти бумажки нам ни к чему.
Брике пытался было протестовать, но я резко оборвала его:
