он приехал, сразу почувствовала к нему жгучую, почти животную ненависть.
– Что вам угодно? – спросила я высокомерно.
– Муниципалитет департамента поручил мне уведомить вас, что с 5 января 1792 года за Сент-Элуа не заплачено ни одного ливра налога на собственность, каковой установлен сначала Учредительным собранием, а затем изменен и дополнен Национальным Конвентом.
Из этой трескучей канцелярской фразы я уразумела только то, что у меня собираются вытянуть деньги.
– Зачем вы приехали? – спросила я враждебно.
– Дабы произвести оценку имущества и установить, какую сумму вам надлежит внести до 1 ноября 1795 года, иначе говоря, до 11 брюмера IV года Республики.
Он сделал знак двум своим помощникам, похожим на землемеров.
– Надлежит внести? – переспросила я с недоверием. – Я не признаю за вами права брать с меня какие- то деньги. Кроме того, у моего сына многое отобрано. Очень многое! Может быть, вы подумаете, как возвратить мне его стоимость?
Чиновник взглянул на меня из-под очков.
– Что касается, признаете ли вы или не признаете за мной право, это нас нисколько не интересует. А конфискованные земли, да будет вам известно, принадлежали не вашему сыну, гражданка, а вашему отцу, каковой, как это подтверждается многочисленными документами, являлся эмигрантом и, стало быть, был лишен владений на совершенно законном основании. Таким образом, возврату или компенсации они не подлежат.
От подобных нескончаемых фраз у меня закружилась голова. Я очень смутно понимала, что они задумали, но чувство неприязни к ним у меня было так велико, что я не пошла вместе с чиновником осматривать земли, как он того просил.
– Недавно здесь побывали ваши солдаты, – сказала я с негодованием. – Вы же видите, здесь все сожжено и разграблено. И вы еще требуете, чтобы я платила?
– Требуем, ибо таковы наши обязанности. А если вас ограбили, обратитесь в суд.
Я знала, что это значит. Если я туда обращусь, меня скорее саму посадят в тюрьму, чем отыщут и накажут грабителей.
Чиновник, невозмутимый и холодный, удалился исполнять свои обязанности. Я в бешенстве посмотрела ему вслед. Что ж, верно говорят, что беда не приходит одна. Теперь мне накинут на шею какой-то налог. Чиновник назвал срок – 1 ноября. Слава Богу, к тому времени я давно буду в Эдинбурге, а в Сент-Элуа прибудут деньги от графа д'Артуа.
Солдаты, прибывшие с чиновником, явно были голодны, и я ощутила необыкновенное злорадное удовольствие при мысли, что ничего им не дам. Если им желательно взять самим, пускай жрут сырой картофель из погреба. Это все, что они могли взять. Даже гречневые лепешки Франсина благоразумно унесла от греха подальше.
Чиновник вернулся и, не спрашивая моего разрешения, прошел в дом. Там сел за стол и принялся что- то писать. Мы столпились вокруг него, предчувствуя недоброе. Жанно смотрел на республиканца откровенно ненавидящим взглядом.
Чиновник закончил писать и, подняв на меня глаза, помахал исписанным листом в воздухе.
– Вот, гражданка! Это акт о задолженности. Вы должны выкупить его в муниципалитете департамента до 1 ноября сего года.
– Выкупить? Но за какую сумму?
– С учетом трех прошедших лет и пени сумма составляет девятнадцать тысяч сто двадцать пять ливров.
На мгновение я подумала, уж не сошел ли он с ума. Невероятно было даже предположить, что эти разоренные недавним набегом земли действительно столько стоят. Если бы это было так, я бы, ей Богу, от них избавилась. Но это было не так. На рынке никто бы мне столько не дал, разве что сумасшедший. А для меня подобная сумма вообще была недосягаема. Девятнадцать тысяч или девятнадцать миллиардов – это было для меня абсолютно все равно. У меня было только четыреста ливров, и ни одним су больше.
– Вы, вероятно, шутите? – спросила я холодно.
– Нисколько!
И он ткнул мне в лицо бумагу, где черным по белому стояло: 19 ТЫСЯЧ.
Меня разозлило и такое обращение, и такой ответ.
– Я не стану слушать такие глупости! У меня нет таких денег, и я, разумеется, не стану платить!
Чиновник, казалось, был крайне доволен тем, что привел меня в отчаяние.
– Как угодно, гражданка, как угодно. Можете поразмыслить. Впрочем, у вас есть срок – до 1 ноября.
– Почему это только до 1 ноября?
– Потому что тогда найдется человек, который выплатит вашу задолженность и, разумеется, на законном основании завладеет вашими землями.
– Вы что, посмеете меня выгнать?!
– Именно так, гражданка. Конечно, в том случае, если наше решение об уплате будет отрицательным.
Он очень довольно и аккуратно складывал свои письменные принадлежности.
