одну минуту сюда добежал…
Я молча взяла из рук Брике алмаз. Глаз у меня был опытный, я разбиралась в драгоценностях и сразу оценила этот камень: не меньше семи тысяч ливров. На миг у меня появилась бесстыдная мысль: что помешало Брике взять больше? Еще бы два или три таких камешка, и я разделалась бы с налогами, Сент- Элуа больше ничего не грозило бы… Я тяжело вздохнула. Этого камня, как ни прискорбно, нам не хватит.
Брике, не обращая внимания на мою задумчивость, продолжал:
– У них огромный дом на три этажа, мадам, настоящий замок, впору самому королю, если б король был… Парк громадный, на шесть арпанов, и все сосны да дубы… Отличное, я вам скажу, место. Хозяев, скорее всего, там не было. Заправляет всем сейчас старуха…
– Старуха? – переспросила я удивленно.
Брике сделал страшные глаза.
– Старуха – чистый ад! Ей лет, наверное, под сто. Сварливая и злая. Я видел ее на крыльце. И ведь какая старая, а еще при своем уме!
– А почему ты говоришь о хозяевах? Разве там не один хозяин?
– Ну, вообще-то, хозяин один – герцог. Но у него еще брат есть, младше его, и, как я выяснил, они никогда не разлучаются.
– Как зовут брата? – спросила я задумчиво.
– Кажется, Поль Алэн.
«Ага, – подумала я, – так это о нем говорил кучер, когда просил герцога не пускать Поля Алэна на такое опасное дело!»
Рассказ Брике дал мне пищу для тягостных размышлений. Итак, надежда исчезла: герцог не обманывает меня, он действительно богат, и первый его аргумент остается в силе. Даже приобретает все большую и большую убедительность.
Я вышла во двор, присела рядом с Селестэном.
– Ну а что ты мне посоветуешь? – спросила я мрачно. – Тебе же все известно, правда?
– Да, мадам, я, пожалуй, понял, зачем сюда приезжал тот человек.
– И что ты об этом думаешь?
– Могу ли я давать вам советы, мадам Сюзанна? Это только вам решать.
– Нет, ты скажи! – вскричала я, не выдержав. – Что ты думаешь?
Он вынул трубку изо рта и взглянул на меня.
– Я скажу так, мадам Сюзанна, – произнес Селестэн. – Дела ваши плохи. Бельвинь процветает, а мы все больше тонем. Да ведь вы и сами это отлично видите. Надо спасать Сент-Элуа, мадам. Да и самих себя тоже спасать надо…
Я поднялась. Мне стало ясно, что, вероятно, все взрослые обитатели Сент-Элуа придерживаются мнения, что я должна пожертвовать собой и выйти замуж за герцога.
– Скажи, Селестэн, – спросила я быстро, – если я уеду отсюда навсегда, стану хозяйкой в другом месте, согласишься ли ты быть здесь управляющим, отстраивать Сент-Элуа, приводить дела в порядок, не обкрадывать меня и сохранить поместье для моего сына в целости?
От удивления он выронил трубку.
– Да я бы со всей душой, мадам Сюзанна… Я только и мечтаю, как бы здесь остаться… А что – вы разве уже решились?
Я упрямо качнула головой.
– Нет. Пока еще ничего не решила. Еще есть время.
Я сказала это, а сама подсознательно ощущала, что сам ход вещей, независимо от моей воли и желания, неумолимо приведет меня к браку – единственному выходу, который у меня был.
4
Я шла от моря, взбираясь по тропинке на утес. День был редкий для нынешней осени – ясный, теплый, солнечный, без единого облачка на небе, которое могло бы предвещать дождь.
Тяжелая сумка с крабами била меня по ногам, напоминая о первой встрече с незнакомцем, одетым в черное. Правда, теперь, кроме крабов, в сумке было полным-полно ракушек. Перемолотые, они очень полезны птицам – а у нас с недавних пор благодаря проворству Брике появилось несколько цыплят… Я тяжело вздохнула. За последний год мне Бог знает чем пришлось заниматься: вряд ли есть какая-нибудь крестьянская работа, к которой я не привыкла. Я могла обходиться со скотиной, готовить, полоть огород, взбивать масло, даже жать хлеб – со мной, вероятно, не сравнилась бы ни одна батрачка…
И что же получилось в итоге? Полный крах. Я ничего не достигла. В этой стране женщина и не может чего-то достигнуть. Для нее возможен только окольный путь – через замужество… Если же она пытается чего-то добиться сама, ее мигом ставят на место.
И все-таки я была не согласна с этим… Как бы обстоятельства ни ломали меня, я не могла согласиться. Ну почему я должна продаться? И не просто продаться, а продаться навсегда, обречь себя на долгие годы жизни рядом с человеком, к которому испытываю только неприязнь? Что за унылая это будет жизнь! Мало того, что я пережила пять лет революции, мне предстоят еще целые десятилетия замужества!
Мысли были одинаковые, все одни и те же… Я остановилась, поправила волосы, выбившиеся из-под чепчика. Ветер был свежий, но не холодный; вдалеке цепью синели холмы, подернутые утренней розовато-фарфоровой дымкой, а внизу вдоль дороги желтели полуоблетевшие тополя… Я любила этот край. И у меня не было никакого желания переезжать в другую часть Бретани, в Белые Липы, что между Сен-
