– Я желаю венчаться здесь, сударь, или венчания вообще не будет.
– Это ваше условие?
– Да.
– Хорошенькое условие, – проговорил Поль Алэн. – Остается только представить, как отнесется к этому наш отец в Белых Липах. Вы, сударыня, обладаете удивительной способностью заподозрить людей в том, о чем они даже и не думали.
Герцог сделал лишь едва заметный жест рукой, и младший брат умолк, явно не высказав всего, что думал.
– Здесь есть поблизости церковь?
– Да, – сказала я, понимая, что он согласился. – Я проведу вас.
– Кто будет свидетелем с вашей стороны, сударыня?
– Моя горничная, Маргарита Дюпон.
Такой выбор явно был не по вкусу обоим братьям.
– Как вам будет угодно, – сухо сказал герцог.
Я сделала знак Маргарите, и мы отправились в путь.
6
Мы шла по лесу в полном молчании. Даже обычно говорливая Маргарита, очевидно, из благоговения перед такими важными господами, умолкла. Герцог поддерживал меня под локоть – любезно, но не более. Поль Алэн шел сзади.
Дождь был готов сорваться в любую минуту, я уже ощущала, как падают мне на волосы отдельные капли. Тропинка среди кустарников была узкая, сырая и мягкая, вся в кочках – совсем рядом находилось болото. Воздух был так насыщен сыростью, что тяжело было дышать. Лес был мрачный и влажный. Все это навевало такое тягостное настроение, что временами я едва сдерживала слезы, хотя и понимала, что я уже не маленькая и герцог меня ничем не обидел.
Но он мне все равно не нравился… От него веяло холодом. Вот и сейчас темная тень от его высокой фигуры падала на меня, и я, честно говоря, вздрагивала от предчувствия чего-то недоброго.
– Это и есть церковь! – спросил он.
– Да. Часовня Святого-Бенедикта-что-в-Лесу.
Часовня была полуразрушена во время последнего набега республиканцев на эти края и, надо признать, выглядела даже немного жутко. Эти обугленные стены с сочащейся на них сыростью… В ту же минуту хлынул дождь, и мы поспешили под портик часовни.
– Вы выбрали отличное место для свадьбы, – едко заметил Поль Алэн. – Венчание в склепе! Бесподобно!
Герцог снова знаком остановил его.
– Меня интересует только одно, сударыня. Здешний священник, разумеется, неприсягнувший?
– Кем вы меня считаете, сударь? – ответила я вопросом на вопрос. – Вы полагаете, что дочь человека, которого расстреляли республиканцы, может венчаться у присягнувшего священника? – Помолчав, я решительно добавила: – Я сама поговорю с отцом Медаром. Подождите меня.
Пытаясь преодолеть некоторый страх, я вошла в часовню. Сыростью и холодом повеяло на меня. Я поежилась. И почти сразу же заметила силуэт отца Медара. Он, как обычно, был в ризнице. Там стоял большой сундук, на котором священник обыкновенно сидел, выслушивая исповеди. Сейчас, придвинувшись к свече и держа на коленях бумагу, он что-то писал.
Я пробормотала приветствие. Он улыбнулся.
– А, я рад видеть вас, мадам! Может быть, есть хорошие новости?
– Не знаю, покажется ли вам хорошим сообщение, что я прошу вас сейчас же обвенчать меня с одним человеком.
Пораженно глядя на меня, отец Медар поднялся.
– Обвенчать? Но, сударыня, это же так не делается. Требуется оглашение с амвона по крайней мере за месяц до венчания…
– Я не могу ждать.
Видя, что он вовсе не убежден этим, я добавила:
– Послушайте, отец Медар, вы должны признать, что сейчас даже для святой церкви не совсем обычное время. Когда я сидела в тюрьме, священники венчали прямо в камерах, венчали даже перед выходом на эшафот. Я не могу ждать, отец Медар, я вам это очень искренне говорю. Мне нужно либо выйти замуж, либо умереть.
– Но что же это значит? – воскликнул он. – Откуда такое решение? Почему вы ни словом не обмолвились мне раньше?
– Потому что… я сама тогда еще не решила. Это для меня тоже неожиданность, отец Медар.
– Ну и… кто же ваш избранник?
– Герцог дю Шатлэ, святой отец. Он из Верхней Бретани.
Бледность разлилась по лицу священника. Он быстро подошел ко мне.
– Какое имя вы назвали?
