София всегда была неколебима, как скала. Она всегда верховодила, всегда была уверена в себе.
Теперь они поменялись ролями, и для Мэри это было внове. Она не привыкла видеть Софию слабой и уязвимой. Она не привыкла видеть мать слишком человечной. Из них Двоих именно Мэри всегда была робкой и неуверенной. Никогда она не думала, что и ее мать может испытывать подобные чувства.
Сейчас одной из них нужно было побороть свой страх и I быть сильной, и, похоже, эту роль Мэри предстояло взять на себя.
— Не глупи, мама. Вероятнее всего, это просто изжога, как и говорит бабушка. Но мы должны быть уверены. Я не хочу потерять тебя.
— Ты добрая девочка, Мэри, даже при всем твоем упрямстве, которое для такой старой женщины, как я, является тяжким испытанием.
Дочь открыла было рот, чтобы выразить протест, но мать не дала ей ничего сказать. И это Мэри не удивило. Последнее слово всегда оставалось за Софией. Даже на ее, как она воображала, «смертном одре».
— Ладно. — Поняв, что Мэри не собирается ей уступать, ее мать наконец сдалась. — Я встану и поеду с тобой к доктору Маджио. Но ни к кому другому. Не хочу, чтобы ко мне прикасались чужие. Не говоря уже о том, какую гадость они едят, я не доверяю им.
— Мама, если бы у них не было хорошего медицинского образования, им бы не позволили практиковать в Соединенных Штатах.
Это были два самых долгих часа в жизни Мэри. И вовсе не потому, что час сорок пять минут она провела в отделении скорой помощи, читая старые номера журнала «Пипл». Кому было интересно, что Шер сделала еще одну подтяжку? Дело было в том, что она с нетерпением ожидала и наконец дождалась, что доктор Маджио сообщил ей: у ее матери отменное здоровье. Он объявил, что София выживет, чтобы уже на следующий день набить себе желудок наперченными сосисками. Бабушка Флора оказалась права: у Софии диагностировали острое несварение желудка и выписали нужный рецепт. Однако те пятнадцать минут, пока Мэри везла мать домой, были хуже некуда, потому что София использовала все малейшие остановки по дороге, чтобы повторять Мэри, как глупо та поступила, отвергнув предложение Дэна.
Внезапно ненавистный ирландец превратился для нее чуть ли не в святого Даниила.
— Я просто не понимаю тебя, Мэри. Ты очень непрактична для умной женщины. Этот человек хочет на тебе жениться. Он говорит, что любит тебя. В чем дело? Что у него не в порядке, почему ты не хочешь выйти за него? — Она понизила голос до шепота: — Он что, нехорош в… — Пауза была долгой и многозначительной. — Ты понимаешь, что я имею в виду? Иногда мужчины испытывают некоторые трудности с…
— Мама! — Задохнувшись от гнева, Мэри чуть не врезалась в впереди идущую машину и едва успела нажать на тормоза. — Послушай меня! Ты должна заниматься своими делами и не вмешиваться в мою жизнь. Я взрослая женщина. Не надо говорить мне, что делать и чего не делать.
Уж конечно, у нее не было ни малейшей потребности обсуждать с матерью свою интимную жизнь! София прижала руку к груди.
— Из-за тебя мне снова становится хуже. Ты не должна кричать на мать. Я еще не вполне оправилась от своего сердечного приступа.
«У вашей матери сердце как у девятнадцатилетней девушки. Возможно, она переживет нас обоих».
Возвращаясь мыслями к тому, что сказал доктор Маджио, Мэри устало вздохнула:
— Давай оставим эту тему. Я не хочу обсуждать Дэна ни с кем. Это моя проблема. И я с ней справлюсь.
— Как? У тебя уже появилась проблема?
Мэри метнула в мать уничтожающий взгляд:
— Мама!
— Ладно, ладно. Я больше не произнесу ни слова. Скажи мне, — перешла на другой галс София, — ты говорила со своим братом? В последнее время он такой молчаливый и подавленный. Надеюсь, с ним ничего не случилось?
«Из огня да в полымя», — подумала Мэри и раздраженно ответила:
— Уверена, что с ним все в порядке.
Она свернула на узкую подъездную дорожку возле родительского дома, въехала на парковку и затормозила. Мэри не собиралась посвящать мать в то, чем с ней поделился Джо поэтому оказалась в затруднении.
В данном случае отговорка была единственным способом общения с матерью. Это не было ложью в полном смысле слова, но в то же время ничего не объясняло. Мэри знала, что мать способна убить Джо, если узнает о его намерениях. Ее материнская любовь доходила до абсурда.
— Джо, как любой человек, может быть иногда молчаливым и печальным, — попыталась она объяснить. — Если он священник, это еще не значит, что у него нет таких же человеческих потребностей, как у всех нас.
Даже такое безобидное объяснение было равноценно взрыву двухтонной бомбы: София резко повернулась на сиденье машины, лицо ее раскраснелось.
— Потребности? О чем ты толкуешь? Священники отличаются от обычных людей. Они приобщены к Господу.
Мэри с трудом подавила желание резко ответить матери. Ну что за детская наивность! Неужели эта женщина никогда не читала газет, не смотрела телевизор и ничего не знала о растленных священниках?
— Джо — мужчина, мама, со всеми мужскими желаниями и чувствами.
— То, что ты говоришь, отвратительно. Неужели тебе не стыдно? Твой брат близок к Богу. Никто не понимает этого так, как я.
— Ну что ж! Если у него сложности с его работой, он может обратиться к епископу, чтобы разрешить их.
— Я сама поговорю с ним!
— Нет! — Мэри слишком повысила голос, и ее мать отшатнулась, ударившись о дверцу машины, будто столкнулась с неожиданной опасностью. — Я только хотела сказать, что Джо не понравится твое вмешательство в его церковные дела, мама. Ты же знаешь, что там установлены свои правила. Есть вещи, о которых он не имеет права говорить.
Мать кивнула.
— Люди доверяют твоему брату. Вот почему он такой особенный. Он замечательный священник. Ладно, я не стану с ним разговаривать, но только если он перестанет быть таким угнетенным и несчастным. Если же этого не произойдет, я буду вынуждена с ним поговорить. Он священник, но он и мой сын. Я беспокоюсь о своих детях.
Мэри кисло улыбнулась:
— И мы это ценим, мама. Право же, ценим.
«Ну уж нет!»
Глава 21
«Это новый, свежий взгляд на итальянскую еду в ресторане „У мамы Софии“. Возможно, меня обвинят в пристрастии по причине моего страстного обожания его владелицы Мэри Руссо. Но тем не менее я собираюсь высказать свое отношение к этому прекрасному ресторану, расположенному в самом сердце маленькой Италии».
Читая этот восторженный, чудесный обзор в утреннем выпуске газеты «Сан», Мэри с трудом верила своим глазам. Она дважды моргнула, чтобы убедиться, что это не галлюцинация.
