Антефу не понадобилось подсказок. Взвалив Гори на плечи Шеритры, он уперся ногой в дверь и навалился на нее плечом. Издав недовольный скрип, замок поддался, и дверь распахнулась. Внутри стояла полная темнота.
– Антеф, – позвала его Шеритра, – зажги на столе лампу и принеси сюда. Только побыстрее, я не могу так долго его держать.
Антеф исполнил все в точности, принес к двери лампу и установил ее на маленькую полочку прямо у входа. Крошечное помещение мгновенно наполнилось теплым, уютным светом. У дальней стены рядами стояли ящики, шкатулки и ларцы. Антеф придвинул к ним стул, на который они с Шеритрой и усадили Гори. Он тяжело опустился на сиденье, его руки безжизненно повисли, но все же он сумел поднять голову и улыбнуться.
– То, что мы ищем, – вон в той шкатулке, – сказал он. – В маленькой. В остальных хранятся травы и прочие снадобья. Но шкатулка тоже на замке. Антеф, у тебя найдется нож?
Вместо ответа молодой человек лишь слегка улыбнулся. Склонившись над шкатулкой, он принялся ковыряться в замке. Шеритра присела рядом с ним.
– Антеф, за то, что мы здесь делаем, тебя вполне могут изгнать из этого дома, ты понимаешь? – спросила она. – Когда все вскроется, отец непременно прогонит тебя.
Он бросил на нее быстрый взгляд, не отнимая рук от упрямой шкатулки.
– Да, я знаю, – ответил он просто, – но этот дом уже не кажется мне родным, царевна. Гори умрет, и мне не будет причины задерживаться здесь. Царевич пусть поступает, как сочтет нужным, мне это безразлично.
Замок наконец поддался, и Антеф поднял крышку. Он взглянул на Гори.
– Шеритра, дай мне три-четыре свитка, – распорядился Гори. – Вы тоже возьмите по столько же. Мы должны найти свиток с противодействующим заклинанием, если же это нам не удастся, подойдет другое заклинание – на защиту, оно поможет в будущем оградить меня от любого недоброго воздействия.
В его голосе слышались деловая серьезность, сосредоточенность и беспристрастность, так что при виде его мужества Шеритра не могла не восхищаться братом. «Он никогда не причислял доблесть и отвагу к своим добродетелям, – размышляла она, – но вот такая неосознанная храбрость перед лицом почти неминуемой смерти ставит его в один ряд с первейшими героями Египта». А Гори тем временем дрожащими, неловкими руками уже разворачивал первый свиток. Попытавшись совладать с неуемной тревогой, Шеритра тоже занялась работой.
Некоторое время в комнате стояла тишина. Шеритра сидела, скрестив ноги и стараясь разобраться в строчках, что проходили у нее перед глазами. Далеко не каждый папирус был озаглавлен, и Шеритре казалось, что большинство заклинаний составлены каким-то нарочито усложненным, непонятным языком, требующим тщательной вдумчивости и особого толкования. У Антефа дело шло быстрее, он сидел, склонив над очередным свитком свое открытое, приятное лицо. Время от времени он, недовольно хмыкнув, бросал папирус обратно в шкатулку.
Шеритра закончила разбираться с шестым свитком. Это оказалось заклинание против боли в спине, которое следовало применять вкупе с целебной мазью, в список ингредиентов которой она решила не углубляться. Вздохнув, она вытащила из шкатулки очередную охапку свитков. На первом из них она различила какую-то грязь. Она с недоверием ощупывала край папируса, по которому расползлось неровное коричневое, похожее на ржавчину пятно. На вид оно казалось весьма старым.
– Гори, смотри, что я нашла, – сказала она, протягивая брату свиток. – Откуда взялось это пятно?
Он рассеянно, не отрывая взгляд от собственного чтения, взял протянутый ему папирус, но, едва взглянув, испуганно вскрикнул и чуть не выронил свиток. Вновь с огромной осторожностью подняв свиток с колен, Гори принялся внимательно его рассматривать. Шеритра видела, как последние следы краски исчезают с его лица. Охваченный неописуемым волнением, он сделал попытку подняться. Он весь дрожал от возбуждения.
– Нет, – прошептал он.
Антеф обернулся. Шеритра вскочила и бросилась к брату.
– Гори, что с тобой? – встревоженно спросила она, и ее волнение лишь усилилось, когда вдруг раздался тонкий, высокий звук – это Гори обуял нервный смех. Свиток дрожал у него в руке. Через некоторое время его смех обернулся слезами. Он неуклюже опустился на стул, сжимая папирус в руках словно грозное оружие.
– Нет, – едва выдохнул он. – Нет. Теперь я точно знаю: мы все обречены.
– Гори, прошу тебя, перестань, – молила брата Шеритра. – Ты меня пугаешь.
Вместо ответа он взял ее руку и прижал к свитку.
– Вот, пощупай. Смотри – ты видишь эти отметины? – спросил он.
Шеритра всмотрелась внимательней, а потом опять повернулась к брату.
– Я вижу мелкие точки, словно отверстия, проткнутые иглой, – произнесла она в изумлении. – А это что, как будто обрывок нитки?
– Эти отверстия и есть следы иглы, – бесстрастным тоном сказал Гори. – И эти отверстия были проколоты на моих глазах. Пятно – это кровь нашего отца. Он уколол палец, когда пришивал этот свиток на его законное место, откуда прежде сам же его отрезал. Это – Свиток Тота.
– Все бы тебе выдумывать! – выкрикнула Шеритра, и ее голос прозвучал немного резче, чем она сама того желала. Внезапно ей захотелось отбросить, отшвырнуть от себя этот свиток. Она отдернула руку. Гори же как завороженный поглаживал папирус.
– Нет, я ничего не выдумываю, – сказал он. – Я точно его узнал. Капля крови отца, отверстия, оставленные иглой, обрывки нити. Он распорядился, чтобы саркофаги, как полагается, закрыли крышками, после чего вход опечатали и завалили песком и камнями. А свиток – вот он. Здесь, перед нами.
Антеф во все глаза смотрел на друга, замерев на месте. Шеритре не хотелось смотреть в лицо Гори, ей было страшно при мысли о том, какое на нем сейчас выражение, но она не могла долго отводить взгляд. Никогда прежде не доводилось ей видеть в его глазах эту смесь неподдельного ужаса и покорного смирения.
– И это – дело вовсе не человеческих рук, – продолжал Гори, – пусть бы они и мертвые. Из гробницы свиток достал сам Тот, он же и подбросил его отцу. На отца наложено проклятие божества, и рядом с этим высшим наказанием мои страдания блекнут и меркнут. – И он опять рассмеялся беспомощным и слабым смехом, по-прежнему сжимая в руке Свиток Тота. – А отец даже не знает об этом! Пока. Даже не подозревает.
– Гори, – начала Шеритра, не вполне представляя себе, что именно сейчас следует делать, но он уже взял себя в руки и улыбнулся сестре.
– Закрывайте шкатулку, – сказал он. – Мы должны, не теряя ни минуты, отыскать отца и показать ему этот свиток, а заодно и все те, что Антеф переписал в коптосской библиотеке. Он должен нас выслушать!
– Но что будет с тобой?
Одним нежным долгим движением он провел рукой по волосам сестры.
– Со мной все кончено, – ответил он просто, – но теперь мне уже все равно. Бог сказал свое слово, и отца ожидает куда более ужасная судьба. По сравнению с ней смерть – всего лишь избавление. Пойди к себе и принеси мои свитки, Шеритра, мы с Антефом тебя дождемся. Потом все вместе отправимся к отцу.
Гори невозможно было возражать даже теперь, когда он дошел до предела физического истощения. Подчиняясь его властному тону, Шеритра, не говоря ни слова, вышла из комнаты. Стражник поклонился, когда она пронеслась мимо, но девушка едва его заметила. Свитки лежали там, где она их оставила, – валялись грудой на разобранной постели. Бакмут опять заснула и лежала теперь на своем тюфячке под дверью, дыша ровно и глубоко. Шеритра быстрым движением сгребла в охапку всю груду, на ходу отмечая, что уже близится заря. И снаружи, и в самом доме установилась та особая тишина, какая бывает только в предрассветные часы. Когда она вернулась в кабинет, то увидела, что Антеф стоит, склонившись над Гори, а ее брат спит, крепко прижимая к груди свиток и склонив голову на плечо друга.
– Нельзя допустить, чтобы он так мучился, – с жаром воскликнула Шеритра. – Он должен лежать в своей постели и дожидаться смерти со всеми положенными почестями и достоинством. Какое это безумие,
