одобрит выбор дочери, но поскольку Скотту не было дела до магнусовского богатства, согласие семьи ничего не значило. Джули доставляло удовольствие представлять себе, как обозлится отец, узнав, что с его желаниями никто не собирается считаться. Кроме того, она давно поняла, что за обманчиво-мягкой внешностью Скотта скрывалась сильная воля, делавшая его достойным противником Антона Магнуса. И потом, он не имел никаких финансовых дел со стариком и с этой стороны тоже был неуязвим.
В любом случае она выйдет за Скотта, и ничто не сможет ее остановить.
– Пока ты хочешь меня, -сказала Джули Скотту, – я твоя.
За ужином она выглядела подавленной и молчала, пока родители выспрашивали Скотта о его семье и жизни.
– Все это так неожиданно, – повторяла мать с беспомощным выражением радостной тревоги на лице. Она симпатизировала Скотту, но, боясь мужа, не могла сказать об этом открыто. Виктория вела себя одновременно как довольная сваха и испуганный кролик.
Скотт реагировал на ее бормотание с вежливостью почтительного зятя: хвалил ее вкус, расспрашивал о здоровье и даже обнаружил общее увлечение – оба любили рисовать акварелью.
– Мы отправимся в Гайд-парк, – пообещал он, – как только вы приедете навестить нас.
– Можно пойти в Сентрал-парк, – поспешно откликнулась миссис Магнус, искоса бросив испуганный взгляд на мужа. – Там так хорошо! Получится чудесный пикник…
Магнус почти весь ужин молчал. Очевидно, для решающего разговора он наметил другое время. Распорядившись подать кофе и бренди в свой кабинет, Антон поднялся, и Скотту ничего не оставалось, как последовать за ним.
Обстановка в кабинете была на удивление строгой. Кроме нескольких семейных фотографий на полке, только единственный снимок президента США с автографом свидетельствовал о положении, какое занимал хозяин.
Скотт похвалил дом, вежливо, почтительно, хотя и без излишнего восторга.
Усевшись за письменный стол, Антон принял вид улыбчивого добряка папаши, так хорошо известный его друзьям и врагам в деловом мире. Он оценивающе оглядел Скотта:
– Не возражаете, если я задам вам один вопрос, мистер Монтигл?
– Конечно, нет, сэр, – улыбнулся Скотт. – Спрашивайте.
– Что вы ощутили, когда ваш отец потерял деньги?
Скотт на секунду задумался:
– Хотите сказать, когда он покончил с собой?
Магнус помедлил, наблюдая, как сигарный дым кольцами поднимается к потолку.
– Совершенно верно. Как вы себя чувствовали после этого?
Скотт мгновенно посерьезнел:
– Я испытывал грусть и ярость одновременно. Грусть оттого, что я лишился его, и злость, потому что человек мог расстаться с жизнью из-за такого пустяка, как деньги.
В самом деле, презрение к деньгам родилось у Скотта в тот самый день и час, когда он услышал о смерти отца. Магнуса явно заинтересовал его ответ.
– Вы равнодушны к деньгам, не так ли?
– Почти, сэр. За деньги счастья не купишь, – кивнул Скотт.
Магнус взглянул ему в глаза:
– Мир полон миллионов людей, живущих в ужасающей нищете, таких, кто отказывается слушать о счастье, правде и справедливости, пока на стол перед ними не поставят тарелку с едой. Деньги кое-что значат для них. Могу добавить, так же как и для моих предков.
Скотт задумчиво кивнул.
– Эти люди голодают, – ответил он. – Они – жертвы несправедливости, равнодушия. Будь у них деньги, чтобы нормально питаться и вовремя обращаться к врачам, они смогли бы подумать о счастье и душевном покое, как их более удачливые собратья. Верно, что без определенных средств, как и без здоровья, жизнь невозможна. Но повторяю, это еще не все.
– Что бы вы чувствовали, если бы Джульет пришлось пожертвовать наследством ради замужества с вами?
– Только облегчение, – заверил Скотт. – Откровенно говоря, сэр, мне не хотелось бы, чтобы богатство стояло между нами. Я твердо уверен, что смогу позаботиться о Джули и обеспечить ей счастливую жизнь собственными усилиями. Большего не требуем ни я, ни она. Мы оба предпочитаем, чтобы вы использовали свои деньги другим, гораздо более продуктивным способом.
Магнус поднял брови:
– Вижу, вы не боитесь высказывать свое мнение, не так ли?
Скотт улыбнулся:
– Все очень просто. Я люблю вашу дочь и хочу посвятить ей всю жизнь.
– Значит, любовь так важна для вас?
– Конечно, – удивленно сказал Скотт. – Это единственное, что по-настоящему важно.
Последовала пауза. Магнус отвел глаза. Что-то странно задумчивое промелькнуло в них и мгновенно исчезло. Он вновь посмотрел на Скотта:
