Итак, она жила ожиданием того дня, когда сможет положить к ногам Джека Магнуса свою огромную любовь, которая растопит броню его возмущения против отца. А пока Белинда ощущала себя всего лишь получеловеком, а не личностью, которой могла бы стать при других обстоятельствах. Но и эта жертва была принесена ради Джека.
Сегодня она сидела за столом, зная, что все, как всегда, видят ее одиночество и унижение, и эти сплетни предназначены для того, чтобы скрыть неловкость, а мужчины скрылись в библиотеку, чтобы не смущать ее, не быть свидетелями ее позора. Все было, как всегда, и тем не менее сегодня все ощущалось острее, чем обычно. Белинда знала, что Джек в Париже, где работает красавица Боллинджер, его подчиненная, та самая девушка, с которой Джек был на вечере в честь Гретхен. Зрелище это едва не разбило сердце Белинды – они были прекрасной парой, и нанесенная ей рана до сих пор не зажила. Но даже это Белинда могла вынести, даже самое утонченное унижение. Ради Джека.
Наконец Магнусы стали прощаться. Антон Магнус вышел из библиотеки, со своим всегдашним видом олимпийского спокойствия. Отец Белинды выглядел, как обычно, совершенно запуганный своим гостем. Жалкая, заискивающая, подобострастная улыбка играла на лице Брента Деверо, когда он целовал Викторию Магнус и пожимал руку Антону.
– Скоро увидимся, – заговорили все одновременно.
– Позвоните мне на следующей неделе…
– Прекрасный ужин…
– Спасибо…
– Благодарю вас…
Потом Антон подошел к Белинде, взял ее за руку и нежно поцеловал в щеку.
– Прекрасно выглядите, дорогая. Как всегда. – И наклонившись так, чтобы не услышали другие, добавил: – Держитесь, дитя мое. Все будет хорошо, обещаю.
Слабо улыбнувшись, Белинда кивнула. Он пощекотал ее под подбородком, как ребенка, и, улыбнувшись, пробормотал:
– Дело решенное. Верьте мне.
Глава 16
Фрэнси запечатала конверт и отправила письмо прежде, чем рассказала кому-либо о своем успехе. Она хотела, чтобы отец первым узнал обо всем.
Три дня назад, когда Фрэнси работала одна в компьютерном центре «Магнус Франс» над очередной запутанной частью программы, ей наконец удалось найти недостающее логическое звено, отсутствие которого вызвало срыв в работе системы. Проблема была еще серьезнее, чем предполагала Фрэнси. Пришлось придумывать совершенно новую концепцию, чтобы решить ее. Собственная изобретательность изумила Фрэнси; она гордилась бы своей работой, не терзай ее мысль о том, насколько она была близка к полнейшему провалу Но об этом Фрэнси рассказывать отцу не стала.
Ничего не написала она и о Джеке, но уже по другой причине. Тот взял с нее слово, что Фрэнси пока никому не скажет об их намерении пожениться.
– Отец не смирится с тем, что я пошел против него, – объяснил он. – Хочу заявить о своей женитьбе как о свершившемся факте. Не желаю в очередной раз вступать с ним в бой и использовать тебя в качестве оружия. Но самое главное – чтобы ты закончила свою систему до того, как мы поженимся. Это важно для тебя и для твоей карьеры. Ты осуществила проект и заслуживаешь награды.
– Но я еще ничего не сделала, – запротестовала Фрэнси, улыбаясь.
– Не сделала, так сделаешь. Я ничуть в этом не сомневаюсь. Мы должны ошеломить отца двумя вещами, с которыми он ничего не сможет поделать: во-первых – потрясающая система, которая так повлияет на будущее корпорации, а во-вторых – наша свадьба.
Фрэнси приняла его условия. И теперь, когда удалось добиться успеха, она испытывала двойную радость – скоро ее великая мечта наконец станет реальностью. Не было малейших сомнений в том, что на этот раз система начнет действовать, и она знала также, что ничто больше не препятствует их с Джеком свадьбе.
Джек приезжал в Париж еще дважды. Фрэнси пыталась отговорить его, убедить, что столь частые посещения «Магнус Франс» могут выглядеть подозрительно, но Джек не желал ничего слушать.
– Никто в «Магнус» не смеет указывать мне что делать. Приезжаю и уезжаю когда хочу. Кроме того, – добавил он с улыбкой, – я не могу быть слишком долго вдали от тебя. Я с ума сойду.
Каждое новое свидание было волшебнее предыдущего. Джек всегда приезжал ненадолго, но эти короткие встречи только усиливали их влечение друг к другу.
Что-то внутри Фрэнси время от времени предостерегало – нельзя так безрассудно терять голову, это
