– Будь я проклят, если знаю. Не пойму, о чем они толкуют.
Фрэнси в отчаянии ухватилась за его руку и почувствовала, как другая рука легла ей на плечи.
– У меня дурное предчувствие, – прошептала она. – Нужно немедленно позвонить Ли Надженту.
Сэм кивнул. Ли, поверенный «КомпьюТел», наверняка сможет все объяснить.
Фрэнси, нервно закусив губы, выпустила ладонь Сэма и поспешила в ванную принять душ и переодеться.
Новость оказалась еще хуже, чем предполагали Фрэнси и Сэм.
Ли Наджент, мужчина небольшого роста, со светлыми редеющими волосами и дружелюбными глазами, приветствовал партнеров в своем офисе с торжественностью, плохо скрывавшей его собственное беспокойство.
– Фрэнси, Сэм, я хочу, чтобы вы познакомились кое с кем, – объявил он, показывая на привлекательного человека средних лет, поднявшегося из кресла навстречу вновь прибывшим.
– Это Оливер Майнен, представитель известной манхэттенской корпорации «Бриггс, Лотман и Майнен». Специальность Оливера – патентное законодательство. Он приехал по моей просьбе, чтобы проконсультировать нас.
Обмениваясь рукопожатиями, все уселись за большой стол.
– Сегодня я говорил с Грэхемом Костером по телефону, – начал Ли. – Суть дела в том, что «Магнус индастриз», очевидно, владеет патентом на определенные компьютерные системы, позволяющие проводить инвентаризацию, учитывать накладные расходы и планировать производительность предприятий.
Насколько я понимаю, Фрэнси, именно этим вы занимались в «Магнус индастриз». Не вдаваясь в подробности, скажу только, что «Магнус» и ее адвокаты считают, будто используемая вами в настоящее время программа содержит достаточно элементов, запатентованных корпорацией, чтобы предъявить к «КомпьюТел» судебный иск.
Фрэнси побелела от ярости.
– Ли, – сказала она, стиснув зубы. – Компьютерную сеть, о которой идет речь, создала я. Я одна… Никто мне не помогал. Я отделила для них европейскую систему, устранила ошибки в главной программе, и когда до запуска осталось несколько дней, меня… уволили.
Ли спокойно выслушал до конца.
– И что случилось потом? – спросил он.
– Ну… зарегистрировала «КомпьюТел», нашла Сэма и его компьютер и начала составлять программы гораздо более скромного масштаба для бизнесменов, желающих снизить накладные расходы. Вот и все.
Ли откашлялся:
– Можете ли вы как специалист по компьютерам со всей ответственностью утверждать, что ваши новые программы не содержат элементы, входившие в программу, первоначально созданную для «Магнус индастриз»?
– Наверное, нет, – нахмурилась Фрэнси. – Думаю… Общие логические элементы… Ну конечно, я, естественно, использовала собственное изобретение в модернизированной форме для создания программ «КомпьюТел».
Ли поднял брови.
– Но у вас нет патента на исходную программу, как я понимаю, – заметил он.
Фрэнси удивленно взглянула на него:
– Нет… мне это никогда и в голову не приходило.
– Зато в «Магнус индастриз» в два счета все сообразили. Они подали заявку… дайте-ка посмотреть… 24 августа 1956 года.
Фрэнси побледнела как смерть.
– Через неделю после того, как выгнали, – пролепетала она.
– Изобретение было запатентовано. Они имеют право на всю логическую методику. И теперь, если удастся доказать, что работа, выполняемая в «КомпьюТел», имеет у своей основе ту же концепцию, что и система «Магнус», вас обвинят в нарушении патентного законодательства. Придется платить убытки и, возможно, воздержаться от использования программ.
Фрэнси почувствовала, как у нее задрожали руки. Она с трудом осознавала происходившее.
– Но, Ли, поверь мне! Это мое изобретение. Его просто украли у меня, когда уволили.
– Неужели вы не подумали о том, чтобы подать в суд или самой запатентовать систему?
Фрэнси покачала головой:
– Я считала это обычной повседневной работой, а не чем-то из ряда вон выходящим. Откуда мне было знать, что можно запатентовать нечто подобное? Да я о патентах вообще представления не имела.
– Зато они имели, – вздохнул Ли. – Вряд ли у вас остались доказательства того, что именно вы – автор системы. Какие-нибудь рабочие записи или что-нибудь в этом роде?
Фрэнси попыталась сосредоточиться, однако ничего полезного вспомнить она не смогла. Почти все записи остались в офисе в Нью-Йорке и в Париже, куда ее не пустили, а проспекты и наброски проекта, представленные Джеку Магнусу и Совету директоров, Фрэнси сама выбросила в гневе после того, как узнала о своем увольнении.
И теперь она в отчаянии покачала головой:
