кабинет.
— И что, туда можно без спроса зайти?
— Ага. Я так делаю. Да все делают! Князь Всеслав часто отсутствует. Но он никогда не оставляет Город мысленно. И там, в кабинете, это особенно чувствуется. Знаешь, бывает, что приходишь, а там на столе книжка, оставленная для тебя. Или подарок на какой-нибудь значимый день. Или просто что-нибудь полезное. Я удивляюсь, как он помнит про всех нас!
Лестница вывела на балкон. Мы действительно находились в башне, и довольно высоко. Мимо, вровень с нашими ногами, проплыло молочно-белое облако. Внизу поднимались ступенчатые кровли, башенки с остроконечными крышами, разноцветные маковки и шпили, увенчанные веселыми золотыми солнышками. Дальше колыхалось море зеленой листвы, за ним виднелись купола и шпили огромного храма с золотыми крестами, вписанными в круг. Среди них я разглядел еще эмблему: солнце и распростертые крылья… Пройдя по балкону, мы снова нырнули под арку и начали подниматься дальше.
Лестница сделала несколько витков и неожиданно закончилась. Мы оказались в небольшом светлом помещении со сводчатыми окнами. В противоположность нарядным залам внизу, обстановка здесь была простой, даже аскетичной. Книжный стеллаж, стол у окна и два стула. На столе — часы с круглым белым циферблатом и невообразимым количеством стрелок, и глобус необычного вида: будто множество вложенных друг в друга прозрачных сфер. На стене над столом — икона с горящей перед ней лампадой. Какой-то святой… я не мог вспомнить, кто. В цветочном горшке на окне вился дикий виноград.
— Как у него здесь просто, — заметил я.
— Так Князю Всеславу ничего особого и не нужно! — отозвался Сережка. — Я же говорил, Терем построен не для него, а чтобы мы могли приходить к нему.
Я посмотрел на икону:
— Сереж, а кто это? Никак не могу узнать.
— Это учитель Князя. У вас он был одним из апостолов, учеников Христа. Святой Андрей Первозванный.
— Он тоже живет в Городе?
— Нет, он в других мирах, гораздо выше… Но он и сейчас помогает Князю и всем нам.
— И в мече Князя — его сила? — понял я.
— Ага, — подтвердил Сережка. — Апостолы знаешь, какие сильные! Их опасается сам владыка преисподней. Ладно, вот уж о ком не надо здесь вспоминать.
— Пожалуй. — Я подошел, разглядывая глобус: — Какой странный… Наверное, там все миры сразу?
— Нет, только верхние и срединный, — отозвался Сережка. — Нижние миры устроены по-другому, для них отдельная модель. А этот глобус четырехмерный, мы видим его трехмерную проекцию. Смотри! — он крутанул одну из сфер, и карты местности, да и расположение самих сфер поменялись.
— А на часах зачем столько стрелок? Тоже для разных миров?
— Не, только для Города. Понимаешь, у нас время многомерное.
— Ого! — удивился я. — Про такое я даже в фантастике не читал… А как это?
Сережка уселся на стол рядом с часами:
— Это трудно обьяснить, но я попробую… Ну, ты же знаешь, когда бывает, что нужно делать много дел сразу и на все не хватает времени? Ну так вот. У нас, если тебе не хватает одного временного измерения, для тебя открывается второе. Потом, если нужно, третье, четвертое и так далее.
Он продолжил, болтая ногами:
— Мы с тобой живем в одном временном измерении. А Лилия с Акселем уже в двух. Когда их примут в дружину, они будут жить в трех- а потом и четырехмерном времени. В скольких временных измерениях живет воевода Александр, я не знаю, но точно больше десяти. А Князь Всеслав живет во всех временных потоках Города, но я думаю, ему даже их не хватает.
Я подошел к стеллажу с книгами, разглядывая корешки. Снял с полки модель кораблика на подставке. Сережка соскочил со стола:
— Ух ты! Я и не знал, что Князь сделал для него подставку… Этот кораблик подарили ему дети в Городе, еще до того, как я сюда попал. У нас есть такой праздник — День весенних ручейков, его установила еще Княжна Ладомира. Жители Города выходят на улицы и запускают в ручьи самодельные кораблики. И Князь Всеслав выходит с нами.
Этот кораблик сделал мальчишка, который потом покинул Город и родился в срединном мире. Он стал детским писателем, пишет хорошие книжки… Да ты его знаешь! Его почти все у вас читали!
Кажется, я понял, кто это… Поставив кораблик на место, я спросил:
— А он… помнит Город? Или все забыл?
— Помнит. Он не говорит о Городе прямо, но Город живет в его книгах, в каждой строчке… Ну что, Юрик! Я думаю, Терема тебе на сегодня хватит.
— Да я не устал, — соврал я. — Я бы и еще посмотрел.
— Ну да, ты уже еле живой. А я еще собирался показывать библиотеку. О, слушай! Пошли лучше к Добрагору. Он расскажет про Князя Всеслава и Княжну Ладомиру — как они впервые пришли сюда, как начали строить Город… Он лучше всех о них рассказывает. У него заодно и отдохнешь. Под его ветвями здорово отдыхается.
— Под ветвями? — удивился я. Впрочем, здесь не следовало удивляться чему-либо. — Он что, дерево?
— Ага, — подтвердил Сережка. — И старейший житель Города. Вернее даже, он старше Города. Его
