— Пойдем в 'Сайгон'! — предложила Кей. — Это рядом.
— А что это за заведение?
— Кофе-бар, очень известный. Как 'Фантом' в Лиандри Сити. Только в отличие от 'Фантома', туда пускают всех.
Они прошли еще немного по Невскому, перешли какую-то улицу, пересекавшую проспект. Кей, висевшая на руке Арисса, махнула прямо перед собой:
— Нам туда.
Арисс толкнул тяжелую стеклянную дверь, открывавшуюся по старинке, и они окунулись в таинственный полумрак, пропитанный кофейным ароматом. Здесь все было в стиле ретро — Арисс сказал бы, глубокого ретро. Никаких электронных меню и холодисплеев. Все подчеркнуто просто, без модерновых прибамбасов — стойка бара из темного дерева, круглые столики с высокими сиденьями, горящие свечи в подсвечниках из цветного стекла.
Народу внутри было порядочно. Кей потянула Арисса за руку:
— Вон там свободные места. Пойдем, пока не заняли.
Пробравшись между занятыми столиками, они устроились на высоких стульях за стойкой. На новоприбывшую пару посматривали — главным образом из-за Арисса. Впрочем, отдельные представители здешней публики выглядили не менее экзотично, чем Скаарж-гибрид с Горганы.
— Два маленьких двойных, — заказала Кей по-русски как заправская петербурженка. Бармен поставил перед Кей и Ариссом две чашечки. Арисс попробовал. 'Маленький двойной' оказался самым обычным кофе, крепким, хорошего качества.
— Расскажи, чем славно это заведение, — попросил он. Кей отпила кофе:
— 'Сайгон' — это еще один символ Питера. У него долгая история. Сначала здесь была кофейня, где варили хороший кофе. Так получилось, что здесь собирались те, кто был в раздоре с властями — художники, писатели, музыканты, отстаивающие свое право говорить то, что думают, а не то, что от них хотели слышать. Наркодельцы, правда, тоже заглядывали сюда… Потом в здании располагались по очереди магазин, шикарный отель, русский офис Майкрософт. А потом здание было отвоевано общественностью. Попытались воссоздать прежнюю атмосферу неформальности и свободы. Теперь здесь тусуются питерские музыканты непопсового направления. О, вот, кстати, кое-кто из них!
На сцену вывалили двое обросших и патлатых парней и рыжеволосая девушка с прической, напоминавшей скааржские брэйды, заплетенные на скорую руку пьяным Скааржем. Ее лицо, подвижное, живое, невольно притягивало взгляд. Темные глаза под тонкими, почти незаметными бровями словно излучали внутренний свет. Похожий на тот, что Арисс видел в глазах Кей…
Посетители приветствовали музыкантов — видимо, здесь их знали. Кей тоже помахала рукой солистке. Зазвучали синтар и ударник, и девушка запела сильным высоким голосом: Они танцуют весь день,
Харе-харе,
Они увидели свет,
Харе-харе,
Течет большая река,
Харе-харе,
А мне семнадцать лет.
Была бы под ногами земля,
Харе-харе,
Была бы под ногами земля,
Харе-харе,
Была бы под ногами земля
Харе-харе,
Да то, что забыть нельзя.
А все печали зачем,
Харе-харе,
А все печали зачем,
Харе-харе,
Была бы большая река
Харе-харе,
Да было б куда лететь. Посетители бурно выражали восторг криками и апплодисментами. Солистка тем временем заметила Кей.
— Кэрол! — заорала она и сбежала со сцены. Проделав зигзагообразный путь между столиками, певица заключила Кей в объятия: — Здорово! Слушай, про тебя что только не рассказывали! Будто бы ты судилась с самим Президентом, а потом уехала на Турнир! Это что, правда?
— Я судилась не с Президентом, а с 'Плутоником', — уточнила Кей. — А про Турнир — правда. — Она представила Арисса, сидевшего в тени: — Вот капитан моей команды и мой будущий муж.
Арисс придвинулся ближе, и свет упал на его лицо. Приятельница Кей на мгновение застыла с удивленным взглядом, но потом расплылась в дружеской улыбке:
— Очень приятно познакомиться. — Она протянула руку для пожатия: — Меня зовут Нимродель, это полное. А сокращенно — Ним. Меня так мама назвала, она из старых толкиенистов, но это отдельная квэнта. Ну, слушайте, Турнир — это круто! Расскажите что-нибудь! А то мы тут только машем деревянными мечами.
— Ним, Турнир — это далеко не Хоббитские игры, — вздохнула Кей. — Там, конечно, есть доля романтики, но гораздо больше крови и грязи. Это шоу-бизнес, причем очень жестокий. Так что лучше машите деревянными мечами и живите спокойно.
— Наверное, ты права… — задумчиво проговорила Ним. — Кстати, в августе не собираешься с нами?
— Нет, мы будем заняты, скорее всего… Между прочим, пятнадцатого у нас намечается ужин, так сказать, в кругу близких родственников и друзей. Ты тоже приходи.
— Что, вы решили объявить о помолвке? — спросила Ним. — Класс! А твои родственники не испугаются, если я приду?
— После меня им уже ничего не страшно, — с усмешкой сказал полуСкаарж. Ним тут же затараторила:
— Что Вы на себя наговариваете, Арисс! Мисти, между прочим, по новейшим изысканиям, тоже была скаржей. А что, вы думаете, она носила железные браслеты на руках? Не потому же, что смотрела 'Крылья черного ветра'! — Она кинула взгляд на сцену: — Надо идти петь, народ ждет. Кэрол, следующий номер для тебя! Что-нибудь из Мисти?
— Ага. 'Что ты будешь делать'.
— Оки. Вечерком, если будет время, загляните на огонек. Мы устроим свой прием — по-нашему. С кофеем, гитарой и прогулками по ночному Питеру. Ну ладно, я побежала!
Проделав обратный путь через толпу, Ним взобралась на сцену, и снова зазвучал ее сильный и чистый голос: Что ты будешь делать,
Когда превратится в притон твой дом,
Что ты будешь делать,
Когда твой город превратится в Содом,
Что ты будешь делать
На пепелище этих миров,
Под ищущей пищу стаей ворон,
Среди потерявших свой кров
Рабов и воров, -
Ты будешь играть на флейте,
Ты будешь играть на флейте!
Что ты будешь делать,
Когда ты будешь босым и нагим
