— Может, перестанешь?
— Жаль, что она не на меня глаз положила.
— Я просто ушам не верю. Впереди у нас бой, я пытаюсь решить разные тактические задачи, а у тебя… одни штаны на уме.
— Что за штаны? — спросила Лара, садясь рядом с ними.
— Это тактический ход такой — скажи, Гаэлен? — нашелся Гвалчмай.
Гаэлен зажмурился.
— Да? — торопила с ответом Лара.
— Сам объясни ей, Гвалч.
— Ну уж нет. Пойду на боковую, мне чуть свет к Телору поспешать. — Гвалч отошел и стал устраивать себе постель под сосной.
Агвейн, несмотря на умоляющий взгляд Гаэлена, тоже ретировался.
— Так что же? — не отставала девушка.
— Мы просто шутили. Смотри, тучи собираются — завтра дождь будет.
— Пойдем со мной. — Лара взяла его за руку и привела на поляну, отгороженную от лагеря плотным кустарником. Там были разостланы ее одеяла. Она села и притянула Гаэлена к себе.
— Ты хочешь о чем-то поговорить? — спросил он хрипло.
— Довольно уже разговоров. — Она обняла его за шею и поцеловала.
Все его мысли о Диве растаяли, как лед на огне.
Когда стемнело, Маггриг и Леофас прошлись по всему перевалу. Крутые склоны справа и слева изобиловали скалами и валунами, сам проход постепенно сужался. Аэниры будут наступать в гору. Это задержит их, но ненадолго.
К военачальникам подошел Патрис Григор с дюжиной своих лучников.
— Отличная оборонительная позиция, — сказал он. — Они потеряют сотни, прежде чем доберутся до вас — если, конечно, полезут в ущелье. Почему бы им попросту не закупорить устье?
— Тогда мы сами на них нападем, — ответил Маггриг.
— Тоже мне план, — усмехнулся Григор.
— В планах я не силен, — признался Маггриг, — но думаю, что они все же будут атаковать. Их еще не научили бояться.
— Когда у нас выйдут все стрелы, мы уйдем. Если сможем, — предупредил Патрис.
— Я понял. — Маггриг повернул назад, к лагерю.
Скалистые стены отражали свет сотен костров. Леофас, который все это время шел молча, сел на камень и обвел взглядом горное войско. Некоторые уже улеглись спать, другие точили мечи. Слышались разговоры и смех.
— Чего ты, дружище? — спросил Маггриг. Его лицо в красном свете казалось бронзовой маской с блестящими голубыми глазами и огненной бородой.
— Устал, — проронил Леофас, упершись подбородком в ладони.
— Вздор. Завтра ты будешь драться, как пылкий юнец.
Леофас поднял на соратника загоревшиеся глаза.
— Помолчи-ка. Я не пылкий юнец и не нуждаюсь в твоем ободрении. Я вояка старый и опытный. Видел все — и войну, и смерть. Всякий, кто способен отличить клинок от дырки в земле, знает, что на завтра надеяться нечего.
— Тогда уходи, — бросил Маггриг.
— Куда я пойду? Пойми, я не прочь умереть рядом с тобой. Смерть меня не пугает. Я надеюсь нанести аэнирам такой урон, чтобы другие кланы сумели добить их.
— Ты думаешь, я свалял дурака? — Маггриг тяжело плюхнулся рядом с ним.
— Нет. У нас не осталось выбора, вот и все.
— Можно спросить тебя кое о чем? — помолчав, сказал Маггриг.
— Спрашивай, а я уж решу, отвечать тебе или нет.
— Почему ты опять не женился? Ты был совсем еще молод, когда Маэри умерла.
Леофас устремил взгляд на звезды, и минувшие годы исчезли, как сон.
— Больше всего я скучаю по ней на закате, — тихо заговорил он. — В это время мы с ней поднимались на холм за домом. Там рос старый вяз. Я сделал скамейку вокруг ствола — мы сидели и смотрели, как умирает день. Я набрасывал на нее свой плащ, она опускала голову ко мне на плечо. Нам было так покойно, словно на целом свете не осталось ни единой живой души. Больше я такого чувства никогда не испытывал.
— Почему ж ты не взял себе другую жену?
— Я не хотел никого другого. А ты?
— Ни одна женщина не захотела меня.
— Неправда.
— Верно, тут я соврал. Мы с Рианной не часто любовались закатами, все больше ругались, но она все равно была славная. Мэг осталась сироткой четырех лет — она не привыкла бы к другой матери.
— Пара старых дураков, вот мы кто. Ты жалеешь, что у тебя не было сына?
— Нет, — солгал Маггриг. — Что-то мы с тобой, однако, разнюнились.
— Старикам это позволительно.
— Не такие уж мы старики. Моя сила еще при мне.
— Я на десять лет старше тебя. Принято считать, что это делает меня мудрым. Вместе нам будет лет сто, а то и поболе. Это старость, мой друг.
— Да, она подбирается незаметно — но мне не придется к ней привыкать, — усмехнулся Маггриг.
На этом их разговор оборвался. Каждый вспоминал о своем. Каждый верил, что это его последняя ночь, и не хотел говорить о завтрашнем дне.
Драда, впервые на своей памяти, не мог справиться с обуревающим его гневом. В последние дни кланы предприняли ряд набегов на аэнирское войско, отступая каждый раз на восток. За этим скрывался какой-то план, и вот теперь, наконец, все прояснилось.
Утром разведчики донесли, что горцы идут к перевалу, расположенному в шести милях восточнее. Драда, лично на днях осмотревший всю округу, знал, что перевал этот непроходим. Неужели кланы хотят дать там сражение? Вскоре выяснилось, что так оно и есть. Теперь аэнирское войско стояло у входа в ущелье Икерна, а Драда кипел от злости.
— Зачем наступать, отец? Никакой нужды в этом нет. Они заперты. Стоит немного подождать, и они сами пойдут в атаку.
— Здесь я командую! — загремел Асбидаг. — К чему эти предосторожности, если они по собственной воле залезли в ловушку?
— Послушай меня, отец! На склонах ущелья может уместиться добрая тысяча лучников. Они уложат кучу наших бойцов. Основное их войско станет посередине, в узком месте, где наш численный перевес утратит свое значение. Мы будем биться один на один. Победа, разумеется, достанется нам, но мы заплатим за нее ценой тяжелых потерь.
— Утром мне доставили полуразложившийся труп Барсы. Уже два моих сына взывают о мщении, а ты мне предлагаешь сидеть и ждать.
— Кланы допустили роковую ошибку. Они думают, что мы поступим именно так, как планируешь ты. Это их
— Ты что, пророком заделался? Откуда ты знаешь, что у них на уме? Говорю тебе, мы застали горцев врасплох в их убежище. Готовь людей к наступлению.
Драда проглотил подступившую к горлу желчь и отвернулся, чтобы отец не заметил ненависти в его глазах.
«Тебе конец, Асбидаг, — думал он. — Я сам убью тебя после битвы».
Аэниры строились в устье Икерна. Щиты пристегивались к рукам, рукояти мечей натирались пылью, чтобы захват был крепче. Двадцать пять тысяч воинов смотрели вперед, на отвесные стены ущелья.
