заключили помолвку. Не надо хитрить со мной, Софарита. Если бы я приехал в твою деревню и увидел, как ты работаешь в поле, я, наверное, все равно полюбил бы тебя. Прочти мои мысли, если сомневаешься во мне. Загляни в мое сердце. Разве видишь ты там что-то низкое?
— Нет. Ничего. Ты хороший человек, Талабан. Но ведь я больше не крестьянка. Я нечто гораздо большее и неизмеримо меньшее. — Софарита внезапно поморщилась:
— Мне надо отдохнуть.
— У тебя что-то болит?
— Немножко. Это пройдет.
Он посмотрел, как она покачивает бедрами, идя через каюту, и у него захватило дух. Мысли у него мешались. Чего бы он ни дал за то, чтобы прижать ее к себе, спустить голубое платье с ее белых плеч.
В дверь каюты постучали.
— Войдите, — сказал Талабан, и вошел подвижник Ро.
— Я вам не помешал?
— Нисколько. Могу я предложить вам вина?
Ро помотал головой и сел. Вид у него был озабоченный.
— Что вы думаете о Софарите? — спросил он.
— В каком смысле?
— О ее здоровье.
— Думаю, что все хорошо. Впрочем, нет… Ее что-то беспокоит.
Ро кивнул.
— Боли будут усиливаться, и у нас могут возникнуть затруднения.
— Я слушаю вас.
— Свою силу она черпает из кристаллов. В Эгару их тысячи, но у нас здесь только сундук, зи-луки и наши личные камни.
Солнцестрел Раэль перенес на городскую стену. Я предупредил ее об опасностях путешествия, и она воздерживается, стараясь не прибегать к корабельной энергии.
— В чем же опасность?
— Вспомните о вагарах, которые привыкают к наркотическим веществам. Когда у них отнимают снадобье, они становятся беспокойными и даже склонными к насилию. Их неудержимо тянет к наркотику. Некоторые идут даже на убийство, чтобы добыть деньги и удовлетворить свое желание. Софарита уже страдает, а ведь мы только-только отдалились от города. Через океан нам плыть три недели. Если она не сможет побороть свой голод, то полностью лишит корабль энергии — если не хуже.
— Что же может быть хуже, Ро?
Подвижник потеребил бородку.
— Мы питаем кристаллы человеческими жизнями — камни всего лишь сохраняют энергию. Если Софарита дойдет до крайности, она выпьет жизнь из всех нас.
— Она этого не сделает. Она хорошая.
— Это может оказаться сильнее ее.
— И что же вы предлагаете?
— Как быстро мы можем двигаться?
Талабан подумал.
— Мы уже идем с большой скоростью. Парусному судну на переход через океан понадобилось бы два месяца. Если мы не будем экономить энергию и шторм не задержит нас в пути, сможем совершить путешествие за двадцать дней. Но это опасно, Ро. Если при такой скорости мы налетим на кита или на риф, корабль может сильно пострадать.
— Двадцать дней — слишком долго. Голод одолеет Софариту гораздо раньше.
— Какой же срок вы нам даете?
— Думаю, дня три — не больше.
Глава 25
Демоны были сильны и владели ужасным оружием. Жители Небесного Града смотрели на адову орду, и страх овладевал ими. Ра-Хель, царь богов, смотрел, как собираются демоны, и Царица Смерти тоже следила за ними издалека. О братья мои, эта песнь повествует о войне и о героях. Демоны были многочисленны, как листья в темном лесу, но Ра-Хель был богом Солнца, и он воззвал к его власти.
Из Закатной Песни анаджо
Раэль знал, что в любом сражении время решает все. Софарита сказала ему, что Королева Кристаллов будет знать обо всех его планах и передавать их своему полководцу Кас-Коатлю, но это займет некоторое время. В этой небольшой задержке состояло единственное преимущество Раэля.
Алмеки заняли позицию ровно в четверти мили от стен Эгару, за самым пределом досягаемости зи- луков. Еще дальше разместились сорок с лишним блестящих бронзой орудий. Даже солнцестрел не мог достать их на таком расстоянии, а если бы и мог, у Раэля все равно не осталось энергии на сорок разрядов.
В лучшем случае — на три.
Межана и Пендар поднялись к Раэлю на городскую стену.
— Почему же они не идут на штурм? — нервно спросил Пендар (разговор происходил поздним утром).
— Пойдут, — ответил Раэль.
В этот самый миг орудия изрыгнули огненные шары. Шары проплыли высоко над рядами алмеков и ударили в стену сразу в трех местах. Обломки камня и человеческие тела полетели вниз.
В трехстах ярдах справа от Раэля обвалилась часть стены. Сверху он видел, как алмекские бомбардиры меняют наводку орудий. Теперь все огненные шары стали бить в эту единственную брешь.
Сорокафутовой вышины стена выдержала двенадцать залпов, а затем рухнула окончательно, образовав тридцатифутовый проем.
Раэль прокричал приказ Горею и Катиону, и двадцать человек стали спешно разгружать стоящую внизу повозку. Снятый со «Змея» солнцестрел по частям подняли наверх. Лафет с поворотными колесами установили на площадке рядом с Раэлем. На лафет водрузили дуло, и Раэль с Катионом подсоединили золотые провода к энергетическому устройству. Раэль навел орудие на земляную дамбу, препятствующую разливам Луана в сезон дождей.
Ствол начал вибрировать.
Раэль беспокойно поглядывал на орудия алмеков. Сейчас они молчали, но около трех суетились бомбардиры. Раэль понимал, что через несколько минут снаряды полетят прямо в него.
— Отойдите-ка назад, — велел он Межане. — Сейчас мишенью станем мы.
Она тряхнула головой и осталась на месте.
Алмеки ровными рядами двинулись к проему.
Солнцестрел перестал вибрировать, и Раэль, зажмурившись, нажал на спуск. Мощный разряд ударил в дамбу, мгновение спустя грохнул взрыв. Огромное облако пыли поднялось в воздух, и освобожденные воды Луаны хлынули через пробоину на равнину. Река снесла еще шестьдесят футов дамбы. Наводнение началось.
Вода уже плескалась вокруг ног наступающих алмеков, но солдаты, подняв повыше огневые дубинки, продолжали шагать к пролому.
Раэль развернул солнцестрел.
— Поднимите казенную часть, — приказал он Горею и Катиону. Те с помощью еще трех солдат выполнили команду.
Теперь ствол орудия лежал на зубцах парапета.
Межане их действия казались почти комичными. Тысячи солдат вот-вот ринутся на штурм, а подвижник-маршал тратит время, возясь с одним-единственным орудием. Если разряд даже попадет во вражеские ряды, то убьет человек двадцать, не больше.
К стене поплыли два огненных шара. Первый разорвался наверху, и по всей стене прокатилась дрожь. Второй, пролетев над головами защитников, попал в крышу склада и поджег ее.
Раэль, держа руку на спуске, смотрел на людей, бредущих по воде к городу.
