чувство, что он покупает услуги. Ему было противно, он нисколько не привязывался к своим избранницам. Но не жить же из-за этого скопцом! Так что эти субботние и воскресные прогулки для него были мучением.
У Пафа всё было не так — он был величественно небрежен в отношении своих дам, но они его слушались и никогда ни в чем не перечили — чувствовали власть. Лёнова же Грета едва оставалась с ним наедине, тут же начинала кукситься и капризничать. Он понимал, что девица разводит его на деньги, алчно стремясь вытрясти из него как можно больше.
Дело в том, что она вовсе не была проституткой, а до встречи с ним вообще была невинна. Бедная девушка, рано отданная в услужение. Ничего ей в жизни не светило, и встреча с дивоярцем должна бы являться для Греты настоящей удачей — он оставлял у неё раза в три больше, чем было принято среди молодых людей. Он платил ей по-княжески, а в ответ одни слёзы и надутые губы. Иногда ему казалось, что она издевается над ним, или просто мстит за своё униженное положение. Он даже жалел её, но уходя, всегда вздыхал с облегчением. И вот теперь по примеру своих друзей он решил с ней расстаться.
Можно было просто ничего не говорить, а более не посещать её. Но при прощании было принято оповещать об этом и дарить хорошие подарки — того требовал обычай. Пусть девушка более не ждёт своего ветреного дружка, а займется, наконец, чем-то солидным. Дело в том, что за время полугодовой встречи каждая из них накапливала солидный капиталец, на который можно было уйти из услужения по найму, открыть свою лавочку или пошивочную мастерскую. В конце концов, на избранниц дивоярцев всегда неплохо смотрели местные женихи — особенно без гроша за душой. Так что, Грета собрала вполне солидную кубышку от встреч с Лёном — давно пора уже дать ей отставку. Бедная швея и оделась за его счет, и давно уже не работала у своих прежних хозяев.
Как всегда, разговор начался с совершенно неопределённых обвинений — как-то умела она всё выворотить наизнанку. Личико у Греты ангельское, но характер совершенно иной. Может, она считала, что это плаксивое выражение ей очень идёт? Делает её изысканной? Может, так по её представлению ведут себя знатные дамы, а Грете очень хотелось быть богатой и знатной. Иногда она, забыв зачем встречается с Лёном, лежит в темноте и мечтает о том, как она держалась бы, если бы была богатой. Алчность этой девушки из простонародья была неприкрытой, но тот же Пантегри не находил в этом ничего удивительного.
'Ты знаешь, как много им приходится работать, чтобы обеспечить себя? — говорил он, — А у многих ещё целая куча младших братишек и сестрёнок, да ещё и родители требуют возместить им заботы, вложенные в неё! Бедняжка должна вертеться и крутиться, чтобы везде успеть, а ведь хочется ещё и развлекаться!'
У Греты выходило всё так, что она вроде как в жертву себя приносит — любовь продает! Это ей-то, честной девушке таким приходится заниматься. Заплатив требуемую сумму, Лён уже без всякого удовольствия занимался с ней любовью. И даже так она умудрялась испортить ему настроение. Может, чувствовала, что она совсем не в его вкусе. Ему действительно претили все эти деревенские простушки — матрёшки, как называл их Паф. Во вкусе Лёна были совсем иные женщины — таинственно волнующие, как девушка-жук Газуелла, изысканно прекрасные, как Ираэ, величественные, как Гранитэль. Они оставили в нём память о себе, и Лён никак не мог примириться с убогой необходимостью уступать примитивным требованиям плоти. Нет, все эти деревенские визгливые девчонки лишь до времени, пока он молод и учится, а потом он будет искать себе совсем других женщин!
— Ты не слушаешь меня! — обиделась Грета.
— А что ты такое говорила?
— Нет, ну я тебе уже полчаса толкую, а ты меня не слушаешь! — разозлилась она.
— Ну повтори — не перетрудишься.
— Нет, это просто издевательство какое-то! — завелась она уже всерьёз.
— Ты сразу говори: сколько, — нетерпеливо прервал он эту атаку, которая всегда проходила по одной и той же схеме.
— Ты хочешь сказать, что я продажная женщина?! — взвизгнула она.
О, кошмар!
— Я что — шлюха?! Проститутка?!!
Ну все, пошло-поехало.
— Ты относишься ко мне, как к ничтожеству! — уже всхлипывала она, сидя в постели с картинно распущенными кудрями. Волосы у неё действительно были хороши — красно-рыжие, густые, вьющиеся локонами. Вот на них-то Лён и запал. А ещё на эти розовые щёчки и пунцовые губки. Да, хороша она показалась ему в тот день, когда он впервые увидал её. Тогда товарищи оказали ему неоценимую услугу: Пантегри лично переговорил с ней и своим обаянием легко уломал девушку. Она согласилась на встречи с Лёном охотно — а что ещё нужно? Да ей ни в жизнь таких денег не заработать, а то подомнёт её по пьяному делу какой-нибудь извозчик, и будет она всю оставшуюся жизнь растить от него прорву детей да вести нищее хозяйство. Дивоярцы считались хорошими клиентами: добры, обходительны, щедры.
— Мне просто стыдно за тебя, когда мы сидим в компании! — продолжала развивать тему Грета. — Все веселятся, а ты сидишь, как будто тебя это не касается!
— Тебе-то что за дело?
— Вот посмотри, каков Пантегри! Вот это кавалер! Как я завидую его девушке! — разошлась она.
— Ну так иди к Пантегри! — обозлился дивоярец и начал одеваться.
— Вот так всегда! — зарыдала она. — Одни грубости! Все девушки рассказывают, как им хорошо со своими ребятами, а я одна молчу.
Он без слов натягивал рубашку — его уже до смерти достали эти нелепые претензии. Надо кончать эти встречи с Гретой, всё равно ничего путного из этого не выходит.
— Ты что — уходишь? — напряжённо спросила она.
— Ухожу, — буркнул он и начал шарить в карманах, доставая припасённые деньги — всю сумму, отложенную на прощание. Это были вообще все деньги, какие у него были, он не оставил себе даже на рождественские гуляния.
— Ты думаешь ТАК со мной расстаться? — зловещим тоном спросила она. — Поиграл и бросил? Ты думаешь ЭТИМ со мной расплатиться?!
Он хотел что-то ответить, но тут в дверь постучали. Грета взвизгнула и с наигранной стыдливостью прикрылась одеялом.
За дверью ждал Паф — уже одетый, невозмутимый. При виде взъерошенного Лёна он несколько удивился:
— Что, твоя устроила на прощание сцену? Почему ты не поставишь её на место?
— Как? — измученно спросил Лён. Ему было стыдно.
— Подожди минутку, — ответил друг и вошёл в покинутую Лёном комнату, откуда доносились рыдания, изрыгаемые бесчестно покинутой соблазнённой девушкой — подлый колдун использовал её, как дешёвую тряпку и выкинул за ненадобностью! Как она теперь в глаза добрым людям смотреть будет! Кто её теперь замуж возьмёт?! Что она скажет маме? Отец из могилы проклянёт её!
За дверью всё мгновенно смолкло. Через минуту Паф вышел, держа в руках кошелёк товарища — там оставалось ещё порядочно денег!
— Что ты с ней сделал? — удивился Лён. — Убил?
— Ха! — чуть усмехнулся Паф, — Всё гораздо проще: я сказал ей, что ты предлагаешь ей руку и сердце, то есть собираешься на ней жениться.
— А она?!
— А она, конечно, в ужасе отказалась. Жена дивоярца — вот кошмар!
Он сначала думал, что это шутка, ведь своим поведением Грета как раз и наводила его на мысль жениться на ней, а это невозможно! И не только потому, что она противна ему, но ещё и потому, что так не принято среди дивоярцев. Одно дело жениться на равной себе, другое — на девушке низшего сословия, которая теперь явно сообразила, насколько легче зарабатывать деньги в постели. Недаром многие из них становятся содержательницами притонов.
— Муж-дивоярец — хуже не придумаешь! — со смешком заметил Паф. — Связываться с магом вообще
