покупок, потому что контролирует свой гардероб сама, и знает, что будет носиться, а что - нет. Потом заглянули в школу - отдали документы и написали заявление.
Аните не понравилось питаться в кафе, как это было заведено в доме. Купить продуктов и приготовить борщ - что может быть проще! А вообще-то дом ей пришёлся не по душе. Обе комнаты не слишком тесной квартиры оказались заставлены и завешаны огромным количеством самых разных вещей - изящных, старинных, памятных, избавиться от которых решительно невозможно. Так что в пределах своей комнаты она оказалась удивительно стеснена. Вечером посидела полчасика за дневником, да и - на боковую.
Следующий день женщина, которую она, скрепя сердце стала называть мамой, оказалась занята на репетиции, а вечером у неё было выступление, так что, предоставленная сама себе, обошла окрестности: дворы, скверики, магазины. Несколько раз внимательно проследила за тем, как люди переходят дорогу - именно в этих местах ей следовало быть особенно осторожной, поскольку рефлексы обитателя мегаполиса ей только предстоит наработать.
А ещё она провела дегустацию сникерсов, марсов, чупачупсов и прочих баунти и пикников, рекламой которых проели глаза уши по ящику. Ну, в общем, не отрава, но вопить о чём-то уж настолько особенном так настойчиво, право не стоит. Поздно вечером новая мама, когда уплетала оладушки, от которых так боялась располнеть, что стрескала все, спросила, нравился ли ей какой-нибудь мальчик. Сказала, что есть один, с которым они поженятся через шесть лет, когда он вернётся из армии. Кличка у него Заяса, а как по паспорту зовут, так она не с паспортом собирается прожить рядом всю жизнь, а с человеком - спросит зимой, когда поедет на новогодние праздники домой... ой, то есть, проведать свой бывший детский дом. И Заясу.
С чего она решила, что он не вильнёт хвостом за столько-то лет? Да поговорили они, решили что подрастут, потом кое-чего попробуют, когда хотеться этого начнёт сильнее, чем будет страшно, а уж потом и вместе поселятся, чтобы завести детишек. Ну, как у обычных людей - двух, или трёх. Она ведь предполагает работать - дома-то в четырёх стенах от тоски завыть можно.
Взгяд собеседницы тоже изредка на полминутки останавливался - наверное, она о чём-то думала в это время.
Первого сентября денёк был тёплый, так что коричневое форменное платье и белый фартук никаким плащом прикрывать не пришлось. Впервые в жизни она вплела в косички голубые бантики, на нигде не описанном языке их детдома это означало, что во внимании мальчиков носительница данного сигнала не нуждается, в отличие от противоположного сигнала, подаваемого розовыми ленточками. Собственно, если этого здесь не знают, она это ни от кого не станет скрывать.
Нашла свой класс, присоединилась к толпе девочек, что собирается на школьном дворе.
- Ты в каком музее этот наряд выпросила? - вот и первый наезд.
- Забыла название. Откуда-то из Аргентины везли. Их из шерсти лам шьют. Говорили - бешеных бабок стоит, - некоторыми заготовками для первого контакта её обеспечил Аркадий. Действительно - что-то изменилось во взглядах. Особенно ей понравились весёлые искорки в глазах нескольких девочек, держащихся правее основной группы. Такая эпоха нынче, что основная масса учеников обоего пола носит брюки.
- Говорят, в наше время ношение платьев уже неактуально, - ага, одной порции заготовленного ехидства явно не хватило. Продолжим.
- Говорят. Может, носить не умеют? А, может быть, изъян, какой штанинами надо прикрыть? - эти слова она произнесла негромко и без нажима, вроде, как сама с собой рассуждает. - Вообще-то завтра я, конечно, надену что-нибудь менее консервативное.
В классе на перемене один из мальчиков подошёл, чтобы познакомиться с ней. Как-то странновато это выглядело, словно в кино. Много других одноклассников и одноклассниц оказались поблизости, и при этом, между собой не разговаривали. Видимо штатный острослов нашел свежий объект для юмора, а остальные собрались понаблюдать за представлением. Спросил откуда приехала.
Ответила честно - какой смысл врать? А продолжение подколки оказалось слабовато.
- А это правда, что там у вас по улицам медведи расхаживают? - нет, ну это же надо так подставиться. Или Аркадий, готовивший её к первым контактам с будущими товарищами, действительно ясновидец?
- Неправда. Некогда косолапым без дела бродить. Старшие улицы метут, а маленькие с нами в школе учатся.
Вот тут-то после полусекундной паузы заржали все, и продолжалось это долго.
- Ну и как? - наконец донеслось из толпы.
- Хорошо метут, но плохо учатся. Они, понимаешь, всю зиму уроки пропускают, и так отстают от класса, что остаются на второй год. А когда вырастают, то ни на что больше не годны, кроме как улицы мести. Образования-то тю-тю.
На этот раз смеялись уже не так долго. И никаких трений ни с кем у Аниты не возникло. Учёба началась. Седьмой класс. Да и на занятия она чаще ходила в брюках, чем платье. Нет причины форсить. Только подметила, что несколько старшеклассниц в старинной традиционной для девочек ещё с гимназических времён форме в школе появилось. Может быть приняли за веяние моды? Или пожелали выделиться? Или просто - подражательный рефлекс? Анитка ведь красивая и любая одёжка на ней сидит ладно. А если это - что-то особенное, то привлекает к себе внимание и производит сильное впечатление. Заясу, например, насмерть зашибло маленькое чёрное платье, в котором она как-то раз принесла ему чай. Он тогда даже пробежался глазами по её ладной фигурке недетским взглядом. Даже щекотно стало.
На занятиях никаких особых затруднений она не испытывала. Привычка внимательно слушать учителя на уроке снимала проблему с приготовлением домашнего задания - это требовало немного времени. Предполагаемой отсталости в английском тоже не обнаружилось - преподавание данного предмета в этой школе оказалось не на высоте.
Ходить по музеям и галереям ей вскоре наскучило. Несколько раз в выходные посетила театры. Конечно, впечатления остались, и неслабые, но не такие, чтобы заставить посмотреть по-новому на что- нибудь. Несколько кинопремьер посетила с одноклассницами. Однако, чем дальше, тем тоскливей ей становилось. Словно не хватало чего-то.
Свою старую жизнь в детском доме она вспоминала всё чаще и чаще, что её саму тоже ни капельки не удивило. Она и раньше догадывалась, что так и будет. В общем, объяснилась с бимкой. Что, мол, без обид, но ей тут некомфортно. Как ни странно, женщина её поняла. Всплакнула, не без этого, но действительно, не протянулось между ними, ни мостика душевной близости, ни даже просто материально обусловленной связи. Денег-то у этой женщины Анита никогда ни на что не просила - на её карточке всегда лежала вполне приличная сумма. От Галки она помощь принимала легко. Почему так? Наверное, потому что она своя, и понятно, чем ей отплатить позднее. А вот радовать эту хорошо расположенную к ней женщину даже желания в душе не возникает. Чужая.
В конце декабря попрощалась с одноклассниками - и на поезд. Документы ей в школьной канцелярии таки отдали, хоть оно и не по правилам.
В купе вместе с ней на этот раз ехали три мужчины, ранее между собой незнакомые. Однако это не помешало им вскоре начать беседовать, причём, как это часто случается, разговор, покатившись по темам высокой политики, быстро перешёл на обличение действий властей, занятых исключительно набиванием собственного кармана, и наплевавших и на образование, и на медицину, и на пенсионеров или коммунальное хозяйство. Анита, что называется, развесила уши и притворилась беспробудно спящей на своей любимой верхней полке.
Когда мужикам надоело мыть властям косточки, они принялись сетовать на то, что ситуация эта безвыходная и сохраняется в неизменности испокон веку. Девочку так и тянуло встрять в беседу, однако она сдержалась. Даже если её примут всерьёз и выслушают, изменить мировоззрение этих людей она не сможет. Их богатый жизненный опыт перевесит любые умозрительные доводы. Надо же, словно на уроке побывала в детдоме. Это же, считай, наглядное подтверждение тех положений, с которыми их знакомили на занятиях по обществоведению. Она по этому предмету всегда занималась со старшими - очень уж было
