Ворон взлетел, взметнув крыльями искры из костра. Несколько горячих углей упали Конну на колени. Он смахнул их… а потом застыл удивленно. Вокруг никого не было. Он не заметил, когда Морригу исчезла, как не заметил и ее появления. Будто во сне… а не приснилась ли ему старуха?
С другой стороны от костра лежало длинное черное перо. Конн поежился, обойдя пламя кругом, поднял его и бросил в огонь.
Чего бы он попросил?.. Юноша задумался об этом, но ответ был прост. Ничто не доставило бы ему большей радости, чем появление Ариан. Вот вышла бы сейчас из тени деревьев и села рядом с ним у огня… Конн представил, как она склоняет голову и звонко смеется, как красиво идет, качая бедрами. Он солгал, сказав ей, что она для него ничто. Девушка постоянно присутствовала в его мыслях. Даже ее замужество ничего изменило.
Конн попытался уснуть, однако во сне его преследовали поднимающиеся мертвецы с яркими ножами в руках, и он, перепуганный, проснулся в холодном поту. Услышав, как что-то шевельнулось за спиной, он в панике вскочил, выхватывая инжал. Лиса терзала руку одного из трупов. Почувствовав неимоверное облегчение, юноша швырнул в нее камень, и она, коротко тявкнув, скрылась в подлеске. Окончательно проснувшись, Конн подкинул в костер остатки дров. История Морригу про чародеев и демонов наверняка ложь, хотя… Вдруг это не просто убийство и изнасилование? Тогда я убил троих людей несправедливо.
Он почувствовал ноющую боль под правым глазом и нащупал вздувшийся синяк там, где в лицо врезалась рукоять ножа. Лучше не рассказывать Большому Человеку и Бануину об этой части драки, решил Конн. Будь нож лучше брошен, лиса ела бы его мертвую плоть.
Интересно, как поведет себя Руатайн? Рассердится? Возможно. Но он сам воин, и гордость за достижения сына смягчит гнев. По крайней мере Конн надеялся, что так.
Перед самым рассветом донесся звук приближающихся лошадей.
– Сюда! – крикнул он.
Первые, кого он увидел, были Бануин и Руатайн, следом Арбон, Гованнан и другие. Руатайн соскользнул с коня и подошел к гаснущему костру.
– Что здесь произошло?
– Я нашел троих, но ни следа четвертого.
– Думаю, мы поймали его, – сказал Руатайн, указывая на одного из всадников, худого человека с висячими усами, который молча сидел на лошади с руками, связанными за спиной.
– Мы нашли его в деревне в голубой долине. Покупал еду. Он иностранец. – Руатайн подошел к трупам, стянул с них плащи. Арбон осмотрел их. – Это они, – объявил он. – Смотрите, у толстяка на лице царапины. Молодец, Конн.
Юноша никак не отреагировал на похвалу, но бросил взгляд на Бануина. Тот явно сердился. По лицу Руатайна нельзя было понять, что он думает.
– А что вы собираетесь делать с четвертым? – спросил Конн Руатайна.
– Он утверждает, что часть пути проделал один. Я отвезу его на суд к Длинному Князю. Ты можешь поехать со мной. Тебе нужно разрешение нашего правителя, чтобы отправиться путешествовать с Бануином.
Некоторые люди спешились и обыскали лагерь и тела. Они обнаружили три мешочка с серебряными монетами и добычу распределили среди всадников. Руатайн и Бануин ничего не взяли, Конн последовал их примеру. Мертвецов похоронили и уехали, оставив юношу с Руатайном и пленником. Только тогда Большой Человек позволил себе проявить свою ярость.
– О чем ты думал, парень? Трое взрослых! Они могли оказаться искусными воинами.
– Может, они и были искусными, – защищался Конн. Руатайн покачал головой.
– Я, конечно, не так хорошо читаю следы, как Арбон, но все же не полный кретин. Толстяк бросился на тебя, как идиот. Другому ты перерезал горло, когда он убегал. Только высокий был искусен, и он поранил твое лицо. Что бы я сказал твоей матери, если бы ты здесь умер?
– Что я не побежал, – ответил Конн, начиная злиться. Руатайн закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– Никто не сомневается в твоей храбрости. И в храбрости твоего отца, если уж на то пошло. Но мы говорим не об отваге, а о глупости. Ты поступил безрассудно. И то, что ты победил, не умаляет твоего безумия. Я знал немало отважных людей, Конн. Многие из них мертвы. В храбрости нет проку, если не обладать помимо нее умом. – Он шагнул к юноше и положил ему руку на плечо. – Я люблю тебя, Конн, и горжусь тобой, но тебе надо учиться на своих ошибках.
– Мне пришлось, – тихо проговорил его приемный сын. – Это все медведь. Я не мог больше переносить страх.
– А, тогда понимаю. Теперь ты свободен от него?
– Да.
Руатайн привлек Конна к себе и крепко сжал в объятиях.
– Тогда больше не будем вспоминать об этом.
Пленник шевельнулся на лошади.
– Развяжите мне, если не трудно, руки. У меня пальцы отнялись.
Большой Человек отпустил юношу и окинул связанного холодным взглядом.
– А почему это должно меня беспокоить?
– Послушайте, – сказал пленник. – Я понимаю, что вы считаете меня виновным в убийстве, но я безвинный путешественник, как, несомненно, решат на суде, о котором вы говорите. Или у вас такой обычай – связывать каждого иностранца, которого постигнет несчастье оказаться на ваших землях?
Руатайн подошел к нему и осмотрел веревки. Они и в самом деле были затянуты слишком туго, и он
