Конн подошел к столу, взял меч, принес своему другу и положил ему на колени. Тот не без труда поднял клинок, поднес к лицу.
– Не могу понять, хорошо ли железо, здесь слишком темно. Но рукоять сделана неуклюже, так что вряд ли. Однажды я сделаю для тебя особенный меч, с рукоятью специально под твою руку. Это будет шедевр.
– Не сомневаюсь, – сказал Конн. В этот момент его окликнул Гованнан, уговаривая присоединиться к новому танцу. Юноша глянул на калеку. – Отнести тебя домой?
– Чуть-чуть попозже. Иди потанцуй. А я тут отдохну. Конн улыбнулся, побежал к костру и скоро уже кружился и прыгал через пламя в такт музыке флейт. Меч давил на Риамфаду, и он с трудом отодвинул его. Потом грудь пронзила новая боль. Он застонал и прислонился к доске. Юноша пытался смотреть на танцующих, но все расплывалось, меркло, музыка отдалилась, будто дудочники куда-то уходили… Должно быть, я устал сильнее, чем думал, решил он.
Его внимание привлекли сияющие огоньки. Они плыли к нему по воздуху. Три огонька, очень красивых. Большей частью золотые, они иногда вспыхивали синим и алым. Огоньки приблизились и опустились на траву. Риамфада попытался дотянуться до них, однако не мог пошевелить рукой. Как ни странно, на него снизошли мир и покой. Огни подплыли совсем близко, и он услышал голос в голове:
– Пойдем с нами. Познай радость.
Ему явилось видение – мастерская, где со всеми металлами можно работать только руками, без молотка и плавильной печи. Он узрел прекрасные творения, среди них розу из серебра и золота, такую совершенную, что трудно было отличить от настоящей.
– Это станет твоим, сын людей. Пойдем с нами.
– Я не хочу оставлять друзей, – ответил Риамфада, хотя его очень тянуло отправиться туда.
– Ты уже оставил их.
И это было правдой. Он не чувствовал ни сердцебиения, ни слабости, ни боли в тощей груди.
– Поднимайся, Риамфада. Пойдем с нами.
Рука, легкая, как крыло бабочки, помогла ему подняться, и он встал. Боль прошла. Окруженный золотым светом Риамфада медленно, невидимый танцорам, прошел по поляне. Там был Конн, рука об руку с Гвидией, и Гованнан, хлопавший в ладони в такт музыке. Стоял там отец Риамфады, Гариафа, прижимая к себе жену и целуя ее в щеку. Бывший калека обернулся и увидел маленькое, хрупкое тело, безжизненно обвисшее на досках. Потом снова перевел взгляд на друзей, радуясь их радости в последний раз.
– Я люблю их.
– Мы знаем.
Взяв его за руку, они повели юношу к Зачарованному лесу.
– Я могу бегать? – спросил Риамфада.
Они выпустили его руку. Он почувствовал траву под босыми ногами и ночной ветер, коснувшийся груди. И Риамфада побежал к далеким деревьям.
В доме Бануина Ворна открыла глаза. Тихонько выскользнув из постели, она подошла к окну и увидела, как огоньки поплыли к Зачарованному лесу. Несмотря на потерю силы, бывшая колдунья чувствовала сидов, их магию и разницу между сидами и душами людей. Сосредоточившись на далеких огоньках, Ворна попыталась понять, чью душу они забрали, и не смогла. Внятно ей стало только одно – человек этот был полон радости.
– На что ты смотришь? – сонно спросил Бануин.
– На маленькое чудо, – ответила Ворна, возвращаясь в постель и забираясь под одеяло.
Он обнял ее, и она положила ему голову на плечо.
– Надеюсь, что ты ни о чем не жалеешь, – прошептал Иноземец, – потому что я нет.
– Сколько тебе лет?
– Сорок девять.
– Я жалею, что не сделала это двадцать лет назад. Он провел рукой по черно-серебряным прядям.
– Боюсь, что секс не всегда так хорош.
– Докажи, – сказала она, прижимаясь к нему.
Они занимались любовью до рассвета, а потом спали несколько часов. Бануин проснулся первым, разжег огонь и приготовил на завтрак горячую овсянку, посластил ее медом и сделал отвар из цветков бузины. Отнес его Ворне и нежно разбудил ее. Потом вышел из спальни, чтобы дать ей одеться.
Вскоре она вошла в главную комнату, и они позавтракали в приятном молчании.
– Надолго ли ты уедешь? – спросила женщина.
– На четыре, пять месяцев. Ты будешь скучать?
– Думаю, да.
– Это хорошо, – улыбнулся он. Она замолчала и отхлебнула отвара.
– О чем ты думаешь? – спросил Бануин.
– О тебе и твоем гейсе, – ответила Ворна, поднимая на него взгляд.
– Риганте – чудесные люди, – улыбнулся торговец, – но у них есть странные обычаи. Зачем каждый из
