Ландис и Скилганнон отъехали немного от просеки и вскоре спешились у ручья.
— Балиш хороший десятник, — сказал Ландис, — но человек слабый и мелкий. Он недолюбливает Харада.
Скилганнон молчал, глядя на горы, где парили в потоках воздуха два орла. Вид этих птиц почему-то вселил в него чувство опустошенности и желание оказаться подальше от этого места. При всем его уважении к Устарте, она давно умерла, и он не чувствовал себя обязанным спасать этот чуждый для него мир. Скоро он уедет и попытается найти дорогу туда, где некогда был Наашан. Розыски, предпринятые им в библиотеке, подтвердили, что Наашан лежит за морем, на востоке. Чтобы попасть туда, ему нужно отправиться в портовый город Драспарту, называвшийся в его время Дрос-Пурдолом.
Ландис говорил что-то, и Скилганнон отвлекся от мыслей о путешествии.
— Я хочу попросить Харада сводить тебя в горы. Он, надо сказать, человек суровый и говорит мало. Гамаль полагает, что несколько дней, проведенных вдали от цивилизации, — усмехнулся Ландис, — помогут тебе привыкнуть к твоей новой жизни.
— Почему именно Харад?
— Горы он знает, как никто другой, — глядя в сторону, сказал Ландис.
Скилганнон понимал, что он чего-то не договаривает, но пока не стал в это углубляться.
— Вот и он.
Скилганнон взглянул на идущего к ним человека, и у него перехватило дыхание, а сердце учащенно забилось. Справившись с собой, он гневно посмотрел на Ландиса Кана.
— Не говори пока ничего! — торопливо промолвил тот и сказал молодому чернобородому лесорубу: — Рад тебя видеть, дружище. Это мой племянник Каллан. — Бородач, едва кивнув, скользнул светлыми глазами по Скилганнону. — Я хотел бы, чтобы ты побыл немного проводником и показал Каллану горы.
— Мне работать надо, — сказал Харад.
— На твоем заработке это не отразится, мой мальчик. Если ты согласишься, то окажешь мне большую услугу.
— Только без лошадей, — вперив взгляд в Скилганнона, предупредил Харад. — А ходить по горам трудно.
— Ничего, я не против, — сказал Скилганнон. — Но если ты не хочешь быть моим проводником, я не обижусь.
— Надолго это? — спросил Харад у Ландиса.
— Дня на три — на четыре.
— А выходить когда?
— Послезавтра.
— Встретимся здесь, как солнце взойдет, — сказал Харад Скилганнону, кивнул Ландису и зашагал к просеке.
Ландис молчал, и Скилганнон чувствовал, что ему сильно не по себе.
— Ты сердишься? — спросил он наконец.
— Да, Ландис. Еще как. — Тот в испуге отшатнулся. — Но ты не бойся, я не трону тебя.
— Уже легче. Что ты можешь сказать мне о... предке Харада?
— Теперь я вижу, зачем тебе нужна была наша встреча, но пока ничего тебе не скажу. Мне надо подумать. Побыть одному. — Сказав это, он сел в седло и поехал прочь.
Харад вернулся к работе с тяжелым сердцем, хотя со стороны никто бы этого не заметил. Он все так же махал топором, и казалось, что силе его нет предела. Все утро он работал, как всегда, молча, сосредоточенно и угрюмо. Порой он ловил на себе пристальные взгляды Балиша, но виду не подавал. Латар и его братья то и дело оказывались рядом. Они с ним не заговаривали, но Латар однажды предложил ему свою фляжку с водой. Харад напился, а Латар сказал со вздохом:
— Всю ночь глаз не сомкнул. Так откуда он вырос, первый-то дуб?
Харад невольно хмыкнул.
— Не знаю. Мне одна женщина загадала. С тех пор это у меня из головы не идет.
— У меня тоже. Вот бабы, а?
Харад кивнул. Больше они не говорили, но вражды между ними как не бывало.
Солнце пригревало, работа изматывала. К полудню Харад проработал уже шесть часов. Он вдруг понял, что ему хочется увидеть Чарис, хочется посидеть на бревне рядом с ней. Когда пришли женщины, он сел один в стороне и стал ее ждать. Она была босиком, в зеленой юбке и белой рубахе. Длинные золотистые волосы перехвачены сзади зеленой лентой. Сердце у Харада билось чаще обычного. Чарис с корзинкой обходила мужчин, раздавая им хлеб. Нетерпение Харада росло. Наконец она, улыбаясь, подошла к нему, и он покраснел.
— Доброго тебе дня, Харад.
— И тебе, — ответил он, силясь сказать что-нибудь умное. Чарис дала ему хлебец, кусок твердого сыра — и отошла. Он опешил. Раньше она всегда задерживалась около него. Ну не странно ли? Раньше, когда ему хотелось посидеть в одиночестве, она так и липла к нему, а теперь, когда ему захотелось поговорить, она уходит!
— Погоди! — сказал он, не успев сдержаться. Чарис, удивленная, оглянулась. — Давай... давай поговорим.
