Вчера в себя приходили ненадолго, но выглядели очень нехорошо. Удивительно, что так быстро на ноги поднялись.
– Ламиса по зиме деревом по голове ударило, когда сосны валили для храма, так он тоже на другой день поднялся, – вспомнил старшина.
– Ха! Ламис! Да ему корабль груженый на голову скинь – ничего не случится. Разве что корабль в киле переломится… Голова мало того что без начинки, так еще и костью все внутри затянуло еще в младенчестве! – это уже Арисат.
Так – интересный факт: местные жители предполагают, что вместилище разума располагается в голове. Несмотря на ситуацию, я продолжал анализировать всю доступную информацию – похоже, пришел в себя окончательно. Встал:
– Ладно, раз я здоров, то где мои вещи? И поесть тоже не мешает – только умоюсь сперва у ручья.
* * *
Аппетит сегодня был зверский. Я умял две полные миски недосоленной каши, кусок вяленой рыбины, парочку распаренных сухарей и пресную лепешку, от которой на зубах долго хрустел песок. Съел бы и больше, но вовремя остановил себя – живот не резиновый. Похоже, и правда здоров как бык – больной человек до еды не жадный.
Покончив с чревоугодием, облачился в кольчугу, натянул сапоги, про наручи тоже не забыл. Опоясался, нацепил ножны с мечом, за плечо перекинул сдвоенный колчан с болтами и арбалет. Сделав несколько шагов, замер, недоумевая: легкость; невероятная легкость. Я еще при пробуждении ее заметил, но списывал на отсутствие доспехов – тело привыкло к нагрузке и без нее, естественно, ощущало некоторую эйфорию. Но сейчас я опять в железе, а эйфория не исчезла.
Подпрыгнул. Ожидал, что взлечу чуть ли не до верхушек сосен, но на деле впечатляющего рекорда не получилось, хотя и приподнялся над землей изрядно.
Ладно, не огорчен. Все равно чувствую себя просто замечательно. Только сейчас начал понимать, что все предшествующие дни с новым телом не дружил – ощущал его чуждость. Будто тесную одежду нацепил – там жмет, там трет, там неудобно, а где-то и вовсе зияет прореха портновского брака. Должно быть, со стороны создавал впечатление неуклюжего человека с неровной походкой. А сейчас ничего подобного – это тело стало моим полностью: во всем слушается, родным ощущается. И еще здоровье в нем через край переливается – переполнено бурлящей жизненной силой. Сколько ему? Девятнадцать? Двадцать? Неужели и я такой раньше был? Не помню уже…
Настроение было замечательным – в здоровом теле здоровый дух. Хотелось хулиганить и веселиться – на глупости тянуло, на движение. Тоскливо здесь.
На меня, должно быть, косо смотрели – я шагал по лагерю улыбаясь, будто клоун. Только клоунам такую улыбку рисуют, а у меня она натуральная.
Быстро оседлал лошадь – сноровка потрясающая, если учесть, что этим всегда занимался Тук.
Взлетел в седло, не касаясь стремян, – это вообще для меня фантастика. Тут же пришпорил коня, заставляя с места сорваться в галоп. Тот, ошеломленный странностью моего поведения, заржал, но подчинился. Тяжелое боевое животное на удивление быстро набрало скорость. По сторонам, будто патроны пожираемой скорострельным пулеметом ленты, замелькали стволы сосен. Под копытами сверкнула вода – ручей пересекли в прыжке. Дальше! Быстрее! Еще быстрее!
То, что седло мне мозолей не натирало, еще не делало меня полноценным кавалеристом – я ездил тихо, не стремясь к большему. Справедливо подозревал, что к большему стремиться вообще-то рановато – не с моим нулевым опытом.
А теперь во мне проснулся профессиональный жокей – я будто сросся с лошадью. До мелочей понимал, куда и когда отклониться, в какой момент пришпорить, а в какой придержать. Ногами мягко сдавливал бока, нажимом внося мелкие корректировки в направление движения. Когда надо, давал коню полную свободу выбора маневра, когда доверять ему не стоило – перехватывал управление на себя.
Да я действительно величайший наездник! А ну-ка! Раз! Поднимаюсь – встаю во весь рост, ловко уклоняясь от налетающих веток. Два! Прыгаю назад в седло, одновременно заваливаюсь вбок, одной рукой ухватываюсь за стремя, другой зачерпываю горсть сухой хвои с земли. Три! Опять в седле. Четыре!.. Стоп!
С трудом подавив адреналиновое буйство, начал замедлять ход. Хотелось продолжать гонку, но я не безвольный наркоман, готовый на все ради удовольствия, я – чужак, в чужом мире: нельзя идти на поводу у своих примитивных желаний, к тому же возникших столь странным образом.
Что со мной вообще такое? Я еще могу смириться с загадочной болезнью, после которой наступила эйфория, – наконец-то, судя по ощущениям, информационная матрица прижилась полностью. Но при чем здесь умение верховой езды? Или прежний владелец был виртуозом-кавалеристом, и мне достались его навыки? Лучше бы он был мастером меча или лука… Э, нет! А сны тогда при чем? Сны про лошадей и всадников. Пробудившаяся генная память добралась уже до реальности, подарив мне багаж навыков от предков? Бред – все мои гены на Земле остались: ни при чем они. Неведомый ни науке, ни шарлатанам побочный результат смерти, перехода между мирами и последующей метаморфозы?
Без понятия – я просто столкнулся с результатом непонятного мне явления и могу лишь теории разводить на тему его причин.
Лошадь, тяжело дыша, перешла, наконец, на простой шаг – будто с обозом плетется. Вовремя остановился – мог загнать неразогревшееся животное.
За спиной знакомо захлопали крылья, на плечо приземлился Зеленый, тут же начав возмущаться:
– Ты что – дочь городского палача обрюхатил?! От самых ворот скачешь будто ошпаренный!
– Птиц, я просто немного прокатился. Не обижайся.
– Тебя следует наказать – чтобы неповадно было!
– Жестокость тебе не к лицу. Зеленый, ты же в душе сама доброта: не злись.
– Без меня на помойке подохнешь, – буркнул попугай и, сочтя, что воспитательная беседа окончена, занялся перьями.
* * *
На полпути к лагерю увидел впереди одинокого всадника – он, нахлестывая лошадь, мчался по моим следам.
Ба, да это же его светлость еретический епископ! Первый раз вижу, чтобы он так торопился, – обычно сама степенность.
Поравнявшись со мной, Конфидус с удивительным проворством осадил лошадь, развернув ее на обратный курс. В итоге через миг мы с ним ехали к лагерю уже бок о бок.
– Доброе утро, Дан.
– И вам добра, Конфидус.
– Что, прогуляться захотелось?
– Ага. Погодка ведь чудесная. Что-то не так?
– Да ничего – все в порядке, просто мы в центре враждебной земли; нас окружают шайки погани и, возможно, демов; неподалеку граница королевства; вы валялись два дня трупом, а затем, с поразительной скоростью оседлав лошадь, умчались вдаль не менее стремительно – за вами ветки с деревьев посыпались.
– Просто захотелось промчаться с ветерком.
– Я бы даже сказал: с ураганным ветерком… Скажите, Дан, с вами все в порядке? Может, из-за
